– Конечно же, вы ничего нам не должны. На сегодня я предлагаю завершить наш разговор. Думаю, вы нуждаетесь в отдыхе после длительного переезда на другой континент и перенесённых волнений. Кстати, надеюсь, у вас нет претензий по отношению к вам наших сотрудников и военных, которые вас доставляли с виллы? Некорректное, неуважительное поведение?
– Нет, – ответила Вероника, – таких претензий нет.
– Отмечу следующее, – продолжил Андрей. – Вы и ваш сын – не заложники и не пленники. Через два-три дня, когда мы проясним необходимые нюансы наших отношений, вы сами решите, куда вам направиться и что делать. Вплоть до возвращения при нашем содействии в резиденцию «ГТК», если вы будете на этом настаивать.
К нашей следующей встрече – проведём её завтра – мы подготовим документы, которые исключат ваши сомнения относительно прозвучавших обвинений.
Кстати, Максим, ты сможешь увидеть Светлану. Не в телевизоре. Правда, чуть позже. В ближайшие дни она, кажется, очень занята.
– Светлану? – Макс от неожиданности даже покраснел. – Так она что же, ваш агент?
– Нет, конечно, какой из неё агент?! Она просто хорошая девушка. Но благодаря вашей переписке мы все и познакомились…
– Макс, – воскликнула Вероника, – что за Светлана? Ты мне про неё ничего не рассказывал!
– Ну мама! Я же не маленький.
– В общем, отдыхайте. И до завтра.
Виктор и Вероника сидели за столиком небольшого кафе на набережной Яузы, наблюдая, как красивый белоснежный речной трамвайчик бесшумно скользит по реке. Чугунный парапет набережной, высоченные липы, солнечные блики на воде. Слегка мятный, приносимый лёгким ветерком, запах. Идиллическая картинка, возраст которой мог бы измеряться не в годах, а в сотнях лет. Если, конечно, сделать поправку на фасоны одежды попавших в кадр москвичей. Впрочем, эти фасоны тоже могут ввести в заблуждение человека, вздумавшего только по ним определить эпоху.
Молодёжь – Макса и Свету – они отпустили на час погулять вдвоём.
– Я не знаю, что мне делать. До сих пор не могу поверить, что Майкл превратился в такого монстра. Вся моя предыдущая жизнь кажется мне ненастоящей и никчёмной, – говорила Вероника, допивая кофе. – Работа, друзья. Если я вернусь в тот мир, то уже не смогу там жить как прежде. А может быть, и вовсе не смогу. Да и сколько времени вообще осталось миру? И вашему в том числе? Как вы сможете остановить этот маховик разрушения? Вы сами верите, что это возможно?
Вероника, спрашивая, продолжала смотреть на речной трамвайчик, а Виктор поймал себя на том, что ему нравится изучать её лицо… Она, пожалуй, красива. Спокойной такой, неброской красотой. Неожиданно он подумал: интересно, насколько изменилась бы её мимика, если бы она начала говорить по-русски?
– Верю, – сказал Виктор. – Нормальных людей на планете всё-таки больше. И