Мы встретили Люсю и Виктора. Парни пожали руки. Виктор – непосредственный начальник Алексея на заводе.
Я обнялась с Люсей.
– И как ты? Счастлива? – спросила я. – Новый год встречаешь в семье Виктора?
– Да, Витя сделал мне предложение.
– Ого! Вот это да! Какие вы скорые на решения! Я рада за вас!
– А вы? – Люся указала глазами на Алексея.
– А мы?! Всё отлично у нас! Но события не столь фееричны, как ваши. Мы не спешим.
– Надька тоже, похоже, счастлива, – улыбнулась Люся. – Ну вот, разве это не новогоднее чудо сразу у нас троих?
– Да, Надя заслужила счастье, прошла через испытания разлукой.
Парни тоже разговаривали о чём-то своём. Вполне возможно, на эту же тему.
– Что делаете завтра? – задала я вопрос и чуть не рассмеялась, наблюдая за ребятами: точно, Тарапунька и Штепсель!
Виктор слушал Алексея, высоко задрав голову вверх. Значит, и я рядом с Лёшкой выгляжу так же комично – я же одного росточка с Виктором.
– Завтра ждём у себя Витю с родителями и сестрой, – ответила Люся.
– Сватовство? Важное событие!
– Да, вроде этого. Хотя мы уже и без сватовства всё решили.
– Виктор молодец! Недолго ходил вокруг да около!
– А Алёшка? – она и с любопытством посмотрела на меня.
– Алёшка? Люся, у нас отношения только-только дошли до поцелуев.
– Вот никогда бы не подумала, что Алёшка такой мешкательный. Он славится лёгкими победами. Думаю, для тебя это уже не секрет. А здесь такой огонь у вас, а он терпит.
– Мешкательный?! – удивилась я новому слову. – Медлительный, что ли? Терпит что? – продолжала недоумевать я. – То есть зарождение чувств называется терпением?!
– Лина, вы прямо пожираете друг друга глазами. Любому дураку видно невооружённым глазом, что у вас любовь. Этого не скроешь.
– Аха, феромоны, – усмехнулась я.
Виктор и Алексей закончили мужскую беседу и подошли к нам. Алёшка поцеловал мою руку всё в то же запястье:
– Возвращаемся, малышка?
Да, время близится к полуночи. Мы шли в обнимку: Алёшка обнимал меня за плечи, я придерживалась за его талию. Возле неказистого домика возвышался сугроб: хозяева вычистили двор и сгребли снег за калитку. Лёшка повалил меня на этот сугроб. Мы лежали, раскинув руки, и смотрели на звёздное небо. У меня закружилась голова, и звёзды раздвоились и замельтешили.
– С ума сойти, малышка! Вот прямо сейчас, посреди улицы, в этом сугробе снега я невмоготу хочу тебя каждой своей клеточкой, – тихо произнёс он.
Кровь прилила к лицу, и задёргалось веко на правом глазу. Я села. Он лежал. Молчал. Выжидал моей реакции?
– Нет, Лёша! Хотеть – не значит мочь.
Я встала и подала ему