Только Нино вроде бы сохранял хладнокровие. К счастью, я больше никого не увидела. Невио и Массимо, разумеется, не улучшили бы ситуацию.
Когда папа заметил меня, он отступил от мужчины.
– Нино передал мне твои слова.
Я поступила мудро, ничего не ответив. Кроме того, я не представляла, что конкретно говорил Нино, хотя, пожалуй, он в точности повторил мой рассказ.
– Побеседуй с Киарой, – проронил папа, смерив меня пристальным взглядом.
Что все пытались во мне увидеть?
Я озадачилась.
– Зачем? – Мне нравилось общаться с Киарой. Ее картина мира не слишком отличалась от моей, что было очень приятно, но я понимала, что у папы имелась веская причина для такой просьбы.
– Римо, – твердо заявил Нино. – У нее нет никаких признаков. Успокойся.
Выражение лица Амо исказилось от ярости, как и у его отца. Они явно понимали, что происходит, в отличие от меня. По крайней мере, я была единственной, кто оставался в полном неведении, судя по задумчивому выражению лица Алессио, который тоже косился в мою сторону.
– Мы уходим, пока все не закончилось самым неблагоприятным образом, – процедил мужчина, который, должно быть, являлся Лукой Витиелло. Он выставил руку перед грудью Амо, словно боялся, что ему придется удерживать его.
Как же все запутанно!
Нино приобнял папу за плечи и что-то прошептал ему на ухо. Отец жестом подозвал меня, и я мигом подчинилась. Он взял меня за подбородок, его взгляд был таким напряженным, что мне стало трудно дышать.
– Я в порядке, папа, только замерзла. – Я ободряюще улыбнулась.
Он кивнул. И посмотрел поверх моей головы.
– Ты свободен.
– Я не спрашивал твоего разрешения, – ответил Лука Витиелло.
У меня по спине пробежали мурашки: сейчас отец был на пределе. Я коснулась его груди, и он вновь встретился со мной взглядом.
Нино шагнул вперед:
– Мы продолжим переговоры, когда придем в норму.
Амо расхохотался, и я невольно вздрогнула. Амо был совсем на таким, как в подвале. Он казался резким и насмешливым.
– Ты думаешь, завтра что-то изменится?
– Тебе нужно успокоиться больше, чем нам, – проворчал папа.
Я опустила взгляд, стараясь не дать тревоге взять верх. Здесь было слишком шумно, и от всех этих людей, их движений, запахов и голосов у меня закружилась голова.
Я страстно желала вернуться в подвал.
Я сосредоточилась на мраморном поле под моими балетками, на его твердости, монолитности, холоде. Очень медленно вдохнула и еще медленнее выдохнула.
Два. Пять. Семь. Пятнадцать. Двадцать пять. Пятьдесят пять. Семьдесят пять.
Когда я мысленно повторила свои любимые цифры, то почувствовала умиротворение.
– Дорогая? – До меня долетел голос папы.
Я подняла глаза и поняла, что мы одни. Он коснулся моей щеки.
– Ты прямо