Ирвин сам не знал, откуда эти яблоки пришли к нему, в обители их не подавали, но он вдруг вспомнил – яблоневый сад, дорога меж деревьев и яблоки в траве – светло-зелёные, тяжёлые, одноцветные и наоборот – маленькие, красные или густо-розовые, как румяна в том мире, в котором ещё были зеркала. Разные яблоки. И пахнут дождём и травой.
Незнакомец моргнул, сощурился, будто бы что-то рассчитывая, кивнул и протянул Ирвину яблоко. Яркое, красное, как будто нарисованное. Из ниоткуда. Яркое – как пощёчина, ярче кельи, стен, камней и самого Ирвина, вместе взятых. Ирвин дёрнулся – не надо!
– Что? Что такое? Держи, настоящее. Я потом тебя научу. Или апельсин?
Ирвин только и смог что сделать шаг назад. В обители осуждали шум, и он не умел кричать. Но кто-то из братьев же сейчас почует ужас, ну и что, что Ирвин его не выразил внешне, такой они должны почувствовать, слишком страшно, потому что – откуда взялось яблоко? Его тут не было и не могло быть, это келья, а значит, незнакомец – чародей. А хуже чародеев нет на свете. И Ирвина теперь не возьмут в братство. Незнакомец отложил яблоко, нахмурился:
– Да ну? – Какой-то брат наверняка уже плыл к двери, а незнакомец всё смотрел на Ирвина, качая головой. – Да ну? Серьёзно? Хоть бы ударил, если так боишься. Глупо.
– Вы… если братья вас найдут, они же могут…
– О себе беспокойся. – Незнакомец встал.
Дверь открылась сама собой – Ирвин помнил, что маленьким он этого пугался, – и в комнату явился брат – Ирвин их путал, они все были серые пятна в тёмных, для виду подпоясанных хламидах, кто-то погуще, кто-то попрозрачней. Иногда они скидывали капюшоны, и Ирвин видел подобия лиц. Иногда, для послушников, братья даже использовали человеческую речь.
Сейчас пятно – нет, брат! – уставилось на Ирвина пустым, без глаз лицом.
– Это не я, – пробормотал Ирвин и зажмурился, – это не я, это не мой гость, я не звал!
– Он предложил мне воды, – сказал незнакомец, и Ирвин задохнулся и открыл глаза. – Так что технически могу считаться гостем.
Брат вытянулся, принюхался – и к Ирвину, и к чужаку – и вдруг тоненько запищал на одной ноте. Ирвин хорошо знал, что это значит.
– Вы сейчас все сюда слетитесь? – поразился незнакомец. – Из-за одного меня? Нет, знаешь, Ирвин, нам точно пора. А меня Шандором зовут, спасибо, что спросил.
И незнакомец схватил его за руку и дёрнул к выходу.
Шандор не любил выпивку, говорил: «Невкусно». Изредка пил адски сладкую медовуху, из-за которой у меня в кишках как будто сразу всё слипалось, да и всё на этом. А в тот вечер я застала его пьющим вино. Ну то есть как пьющим – он делал глоток, морщился, качал головой, отодвигал стакан. Медлил, делал ещё глоток. Я сказала:
– Эй, ты так не напьёшься, не получится, – и села на пол у его ног, и положила голову ему на колени, и сделала вид, что не заметила, как он вздрогнул.
Он