Когда я лежала в больнице, доктор Беннет упомянула о пересадке легких. У Джоша чуть не случился сердечный приступ. Он тут же вышел из палаты, а когда вернулся, целый час молчал. Если новости не радуют, муж как будто закрывается.
Папа, дело в том, что после пересадки легких включается новый отсчет. Это как сдерживающие греков триста спартанцев. В победу этих выдающихся, храбрых воинов веришь всем сердцем, вот только они терпят поражение. Отчего-то легкие воспринимают пересадку хуже, чем прочие органы, и речь не идет об излечении. На сайте клиники Мейо, где я черпаю медицинскую информацию, сообщается: «В некоторых случаях люди с пересаженными легкими живут десять и более лет, однако лишь половина пациентов спустя пять лет после такой операции остается в живых».
Так что, получив новые легкие, я с вероятностью 50 % смогу протянуть лет пять. Не слишком радужная перспектива. Страшно подумать, что это может оказаться еще не самым худшим вариантом.
Сейчас я уже ощущаю разницу. Джош разбирается в показателях: скорость воздушного потока, объем легких, пульсовая оксиметрия, легочная диффузия, он замечает мою усталость и отлично обо мне заботится. Однако я избегаю разговоров вроде: «Милый, как прошли переговоры с Сингапуром? Кстати, сегодня у меня опять проблемы с дыханием». Джош одержим поиском лекарства, и это вроде как помогает ему верить, что существует способ все исправить. В моем представлении «фиброзная ткань», как зовет ее доктор Беннет, похожа на спутанный клубок воздушной пряжи, розовый, словно пепто-бисмол[2]. Но где крошечный экскаватор, способный проникнуть туда, выгрести все лишнее и вернуть моим легким первоначальный вид? Или микроскопический огнемет, который может выжечь болезнь, не повредив при этом здоровые ткани?
Прошедшие весна и лето принесли мне много радости. На Кейп-Коде я чувствовала себя лучше, так что проводила много времени с друзьями или просто смотрела на бескрайнюю водную гладь. Отчего-то близость океана позволяет взглянуть на собственную жизнь под другим углом. И дарит надежду.
Не хочу думать о болезни, но она ежедневно напоминает о себе. Благодаря легочной терапии я научилась кое-каким приемам: задержать воздух в легких, потом выдохнуть и повторить снова. А еще почаще мысленно представлять здоровые розовые воздушные мешочки, которые расширяются и сжимаются. Однако мне все труднее справляться с мелочами. Порой даже душ сильно утомляет, а прогулки в обеденный перерыв с Сантино и Луизой становятся все короче. Знаю,