Повитуха Ши щелкает языком, привлекая наше внимание. Она не похожа на бабушку, не такая уж и старая.
– Мэйлин уже знает об этом, но всегда полезно повторить, – начинает она. – Это шестой ребенок госпожи Хуан. Раньше у нее не было проблем.
– Это правда, – бормочет госпожа Хуан, неловко откинувшись на подушки.
– Иногда плод не может найти место в детском дворце, – говорит повитуха. – Порой он находится в предлежании или на боку. Если мы обнаружим это сейчас, то сумеем переместить его в более благоприятное место до начала родов.
Я покусываю край большого пальца, пока повитуха массирует живот госпожи Хуан, время от времени останавливаясь, чтобы спросить, не больно ли той.
– Нет, – отвечает женщина. – Мне уже лучше. Я снова могу дышать.
Повитуха продолжает сжимать живот и производить с ним какие‑то манипуляции. С каждой минутой краснота на щеках беременной становится все менее заметной. Я должна сосредоточиться, но все мои мысли занимает рукав Мэйлин подле моего рукава. Ее дыхание то и дело затихает, словно она подстраивает его под мое. Она еле заметно переставляет ноги, а ее руки внезапно дотрагиваются до моих. На мгновение кажется, что мое сердце перестает биться.
– На сегодня хватит, – прерывает мои мысли бабушка. – Девочки, вы можете идти. Юньсянь, пожалуйста, отведи Мэйлин на кухню. Попроси кухарку дать вам что‑нибудь поесть.
Услышав эти слова, Мэйлин берет меня за руку. Моя душа готова выпрыгнуть из тела. Когда мы оказываемся на улице, я пытаюсь высвободиться, но она крепко сжимает мою руку.
– Я много раз бывала здесь, – говорит она, – но всегда боюсь заблудиться. Я не хочу оказаться там, где не должна.
– Я чувствую то же самое.
– Сколько тебе лет?
– Восемь.
– Мне тоже. Значит, мы обе родились в год Змеи.
Я поправляю ее:
– В год Металлической Змеи.
Она кивает, затем поднимает руку, по-прежнему не выпуская мою ладонь, чтобы потереть нос.
– Змея – иньский знак, – сообщает она. – Считается, что самые красивые женщины в мире рождаются под этим знаком. Мы само очарование.
Странно слышать рассуждения о красоте от дочери простой повитухи.
– Ты красивее, – признаю я. – Ты не болела оспой.
– Мама позаботилась о том, чтобы я не заразилась. – В ответ на мой вопросительный взгляд она спрашивает: – А разве твоя мама не приводила мастера по прививанию, когда ты была маленькой?
– Я не знаю, кто это.
– Он путешествует из деревни в деревню, стараясь опередить болезнь. Он возит с собой струпья от тех, кто болел. Для меня он завернул два струпа в вату, засунул их мне в нос, а потом запечатал на сутки воском.
– Фу! Какая гадость!
– Это лучше, чем умереть! – Она умолкает, а потом говорит: – Мама говорит, что раз у меня