– Хорошо, ее я оставлю. Она мне не очень идет!
Эллиот страдальчески трет виски.
– Иногда мне кажется, Пенни, что ты совершенно неисправима. Но об этом мы попозже поговорим. Вернемся, однако, к нашим баранам: что ты собираешься надеть сегодня вечером?
Моя очередь страдальчески вздыхать.
– Я перемерила все, что у меня есть! И не могу найти ничего подходящего. Как думаете, может, удастся отделаться малой кровью – черный топ и джинсы?
Эллиот корчит неодобрительную гримасу.
– Ни за что. Недостаточно модно.
– А как насчет этого?
Алекс поднимает повыше черное «платье фигуристки». Надо же, а я и думать о нем забыла. Платье украшают маленькие бело-желтые маргаритки. Я купила его на «АСОС», пока мы готовились к экзаменам с Кирой и Амарой, но так и не надела его ни разу.
– То, что надо! – восхищается Эллиот. – Мой парень, леди и джентльмены, – первоклассный стилист.
Алекс пожимает плечами.
– Если долго работаешь в ритейле, поневоле начинаешь что-то соображать.
Я забираю платье у него из рук и сбегаю в ванную. Переодеваюсь и смотрю на себя в зеркало.
Не могу поверить, что наконец-то увижу Ноя на концерте. Чувствую себя так, словно ждала этого момента одновременно и с нетерпением, и с ужасом – с тех самых пор, как он позвонил и сказал, что будет выступать на разогреве у The Sketch на гастролях. Я распускаю узел на затылке, и мои длинные рыжие волосы мягкими локонами обрамляют лицо. Мама показала мне одну штуку с подводкой, и я пытаюсь повторить ее, выводя тонкую линию за внешний край глаза. Взгляд тут же становится соблазнительным, «кошачьим».
У меня наверняка все получится. Ведь мой новый девиз: «Девушка Ноя Флинна».
Когда в голове начинают звучать первые аккорды альбома Ноя, мне кажется, что я схожу с ума. Но, открыв дверь, понимаю, что это Эллиот с Алексом включили Elements, одну из восьми песен альбома Autumn Girl. Каждая новая песня Ноя лучше предыдущей; но заглавная, написанная для меня, – конечно, по-прежнему моя любимая.
Аллиоты сидят, взявшись за руки; голова Эллиота лежит на плече Алекса. Они так чудесно смотрятся вместе, что мешать им совершенно не хочется. Но Эллиот, должно быть, слышит, как я выхожу из ванной, и оборачивается через плечо. У него падает челюсть.
– Ты сногсшибательна, Оушен Стронг!
– Благодарю, – я чуть приседаю в реверансе.
Он говорит низким голосом, растягивая слова:
– А теперь, ребятки, давайте-ка уберем с лиц эти постные мины.
Мы с Алексом непонимающе хмуримся.
– Что, не нравятся мои новые американизмы? Думал попрактиковаться перед очередной встречей с Ноем. Так, еще нужны украшения.
Эллиот цепляет мне на запястье целую горсть браслетов, а на шею – длинное, свободно свисающее колье. Улыбается.
– Остались только «конверсы», и ты готова.
Я изучаю себя в высоком, в полный рост, зеркале.
– Шикарно смотришься, Пен. Наряд – само совершенство, – говорит мой друг. –