– Как я могу быть с ним, пока не вспомню кто я?
– Я хотел сказать доверься ему, – от волнения Эдвард перешел на английский язык. – It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true».[1]
– Будь сама собой, и все устроится, – Юля шагнула назад и, оступившись, села на подоконник. Она изумленно смотрела на Эдварда, – Я, правда, вас раньше не знала?
– Если только существуют прошлые жизни или параллельные миры, —
– Скажите что-нибудь еще, пожалуйста.
Эдвард заговорил по-английски, но Юля сделала ему знак остановиться.
– Что-то в вас мне знакомо, но я не могу понять что. Я вспоминаю, был ли у меня муж, семья, но делаю это скорее потому, что так надо, а не потому, что хочу. И причина подобному факту вы и ваш сын. Осталось определить предназначение моего забвения: проклятие или Божий дар?
Эдвард присел рядом с Юлей, раздумывая, насколько тактично можно преподнести то, что ему известно о ней. Он взглянул на часы, времени оставалось на быстрый завтрак.
– Ты не замужем, Джулия! Это я говорю тебе как врач.
Юлины щеки вспыхнули румянцем. Она вскочила, пылая негодованием, и Эдвард поднялся вслед за ней.
– Джулия, я должен был осмотреть тебя полностью. О том, что я тебе сказал сейчас, знаем только ты и я. А теперь извини, мне скоро выезжать в аэропорт. Меня ждут пациенты в Москве. Там встретимся и продолжим разговор. Если захочешь.
– Спасибо за правду.
– Возможно, это направит твои воспоминания в правильное русло, очистит твою совесть и остановит в нужный момент, если решишь принять ухаживания моего сына. А теперь пойдем, Роберт сейчас сразит нас кулинарными способностями.
[1] It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true». (англ) – Как говорил Гамлет: «Будь верен самому себе».
Юля и Эдвард вернулись в дом. Аромат жареного бекона привел их на кухню, отделанную в бело-синий кафель. В центре круглого стола, покрытого белоснежной, накрахмаленной скатертью стояла тарелка полная тостов с румяной корочкой, рядом на овальном блюде теснились под свежей зеленью и блестящими оливками ломтики брынзы и сервелата. У плиты суетился Роберт. Он повернулся на их голоса и, шутливо насупившись, пожурил Эдварда:
– А ты всех своих пациентов обнимаешь?
– Да ты никак ревнуешь, – рассмеялся Фаррелл-старший, но руку с Юлиного плеча убрал и добавил, – Твоя принцесса так и норовит упасть в обморок.
– М-м, как вкусно пахнет! Чем тебе помочь? – Юля подошла к Роберту, и он ткнулся носом в ее щеку. От очередного вторжения в личное пространство подопечной у Эдварда перехватило дыхание. "Не забывай, что ты только что сам ее оттолкнул", – напомнил ему внутренний голос.
– Достань тарелки из белого шкафчика над мойкой и разложи приборы! – Роберт не спускал с нее глаз.
"Пялится на нее как влюбленный Пьерро" – усмехнулся Эдвард