Маричка обняла себя руками, пачкая рубаху тёмно-красным соком, и тихо проговорила:
– Да где ж взять-то её, другую жизнь?
– Останься с нами – узнаешь, сколько в мире красоты, и радости, и неги… Ты же о любви спрашивала… У людей ты не найдёшь такой любви, как наша…
Справа робко приблизился к Маричке оранжевый огонёк и на мгновение полыхнул жаром.
И почудилось девушке, что это тоже человек, да притом знакомый.
– Помнишь, как на майское гуляние мы венки плели и парням раздавали? И ты свой Петру дала?
И точно, чем больше Маричка всматривалась в оранжевый огонёк, тем больше вспоминала тот давний весенний день, когда Пётр – рослый парень с копной светлых волос – по-доброму рассмеялся подарку, а затем поцеловал ей руку, будто взрослой барышне. Через несколько лет уехал он в город, на заработки. Только вот, видать, не доехал. Может, хотел дорогу через лес срезать или ещё что, теперь уж не узнать.
Огонёк спокойно подплыл к ногам девушки и разгорелся, засветился ярче. Маричка протянула руку и окунула пальцы в приветливое тепло. Оранжевый с готовностью нырнул под её ладонь, точно ластящийся пёс. Краем глаза девушка заметила, что и другие огни подступили, окружая её, однако страха это больше не вызывало.
Кася, мигнув, оборотилась обратно жёлтым огнём и подплыла ближе, погладила щёку Марички.
Тем временем оранжевый, пробежав всполохами по руке девушки, переметнулся на ногу, замер на миг, словно в нерешительности, а потом живым теплом потёк выше – под рубаху. Маричка ойкнула и сжала ноги, только против охального огонька это не помогло. Слева подступил ярко-синий, обвил её руку, и показалось девушке, будто провело ей по коже ласковым языком.
А оранжевый уже добрался до самого верха и ярко вспыхнул между бёдер, наполняя Маричку непривычным томлением. Тут же позабыла девушка, что сидит на мокрой кочке посреди гибельного болота, а могла думать лишь о пламени, мягко потёкшем по её телу.
Синий огонёк настойчиво потянул её левую руку вниз, к нему присоединился сиреневый справа, и, после минутного смущения, девушка откинулась назад, на подхватившее её упругое тепло. Откуда-то снизу вынырнул изумрудный, пощипывающим холодком скользнул по коже и повёл в сторону, разводя ноги шире. Оранжевый тут же прильнул к обнажившемуся телу, обвил Маричку ласковым огнём, приподнял бёдра с сырой земли. В вырез рубахи скользнул лиловый, терпко лизнул груди сотней искр. Девушка невольно выгнулась навстречу ласке, только прикусила губы, чтобы не застонать.
Теперь огоньки окутывали её тело сплошным переливающимся пламенем, где-то покусывая искристыми всполохами, где-то оглаживая властно, сладко – и в один момент позабыла Маричка о Серго, о яблочном гадании, о свадьбе, да и о всей своей жизни. И тут же почудилось девушке, что оранжевый огонёк, полыхающий промеж её бёдер, потёк выше, загустел – и теперь она