– Уведешь его сознание подальше отсюда? – Обратился в пустоту Женя, и ответ не заставил себя долго ждать:
– В этом нет никакой нужды. Он далеко унесся и без нашей помощи.– Слабый ветерок донес до Жени тлеющее эхо духа-покровителя.
– А я уж приготовил для тебя твой излюбленный табак. – Криво усмехнулся Женя, и рассеченная нижняя губа гадко зассаднила. Почти змеиное шипение отразилось от стен. Он коснулся подушечкой большого пальца к губе. На коже осталась капелька крови, и Женя практически мгновенно растер алую жидкость между большим и указательным пальцами, пока никто не явился из теневого мира.
– Проваливай, пока твоя нечисть не ворвалась в мой дом! – Стройная мелодия любимой песни надломилась от сипящей и утробной угрозы. Радио вновь на короткое мгновение затрещало от помех, но быстро пришло в норму.
– А ты сам-то кто, домовик? Не нечисть случайно? – Женя по привычке уже начал поворачиваться, однако вовремя сам себя остановил. На домовых нельзя смотреть, если они не дали своего согласия на это. – Можно мне повернуться?
Женя бегло осмотрелся, пока не наткнулся на грязное зеркало в углу комнаты. Но ничего не успел разглядеть: лишь темный силуэт, и зеркало треснуло.
– Нельзя! – Вскрикнул возмущенно и уже более по-человечески домовой. Монструозные нотки из голоса хранителя дома растворились сизым дымом под потолком. – Зачем стенку поцарапал, паршивец?!
Женя оперся ладонями об подоконник, прикусив щеку изнутри. Как же его временами раздражала до хруста костей наглость домовых, чертей и русалок. Самые отвратительные существа, что ему приходилось встречать на своем извилистом и поросшим колючими кустами пути.
– Сохраняй свой дух в дубовом саркофаге спокойствия и терпения. Помни все, что мыслит, – живое. Даже вампир. А ты повязан со всем сущим на каждом уровне мироздания,– безмятежно заговорил дух-покровитель. – И цветок, и камень мучают думы.
Женя устало потер щеки ладонями и зажмурился, прогоняя из вен кусачее нервы раздражение. Вдохнул глубоко, досчитал до пяти и бесстрастно изрек:
– Хотел проверить одинок этот дом или нет. Я тебе табак, домовой-батюшка, оставлю. – Окончательно успокоился Женя. Браниться с домовыми – дело непросто гиблое, но и бессмысленное. Домовые ни разу не пытались убить человека в отличие от чертей, ради забавы мучавших людей. По крайней мере,