А он тем временем уже обращался к домовому:
– Максимилиан, где ты запропастился? Передай геронитам, что я только что говорил! Да не вздумай распространяться там про женщин и про мою трясучую старину! Нужно говорить про время и место встречи, а то знаю я тебя, шутника! Слышишь, что ли, Максимилиаша?
– Слышу, слышу, – отвечал домовой, медленно появляясь возле входа в комнату, – а где же, интересно узнать, та самая милая женщина, о которой ты так много рассказывал?
– Какая-такая милая женщина, да ещё и о которой я так много рассказывал? – ошеломлённо вопросил Дормидорф. Все заинтригованно уставились на него.
Домовой, сосредоточенно хмуря брови, что-то с усердием и скрипом вспоминая, проговорил весьма удивлённо:
– Ну, как же? Та милая, но очень крупная женщина… как её? А-а, ядрёна Матрёна, вот!
Дормидорф делано грозно цыкнул на него:
– Тебе-то как раз про неё лучше ничего не знать, а то по ночам кричать будешь сильно и этим ещё больше мешать нам спать! Уж я это точно знаю. Вот ещё что, шутник, пусть герониты ворона поймать не забудут! А то мы его тутушки напоим или накормим сонной травой, а он через некоторое время очухается и примется бродить по коридорам да колобродить, словно неприкаянное приведение. Вот тогда его, родимого, и нужно брать тёпленьким. Запомни: часа три, ну, от силы четыре после ужина – это крайний срок! А то ищи его потом, свищи, как ветра в поле.
– И ещё, – вновь продолжил Дормидорф, – если получится, не помешало бы захватить школьную скатерть, ибо есть у меня на счёт неё одна отличная задумка. Ну что? Вроде бы всё решили, пора отправляться завтракать! Пойдёмте… Максимка – в трубку! К геронитам отправишься, когда мы пойдём изучать растениеведение к Томаране, а то вдруг мы ещё что-нибудь важное вспомним, а тебя уже и след простыл. Заодно мы тебя и халвой угостим.
Домовой радостно закивал головой и беспрекословно исчез в трубке. А Дормидорф продолжал ворчливо:
– Откуда он только про неё узнал?
– Про кого, про Матрёну, что ли? – весело поинтересовались мы чуть ли не хором.
Дормидорф, довольно улыбнувшись и снисходительно покачав головой, пояснил:
– Да какая ещё Матрёна, я про халву! Откуда он узнал про халву? То всё пряники, пряники, а тут, на тебе, Матрёна! Тьфу, то есть, шоколад, халва, кешью в сахаре! Странно это всё как-то! Ну да ладно, надеюсь, скоро мы всё об этом узнаем. Сам не выдержит и проговорится. Но, чует моё сердце, всё это неспроста.
Все уже готовы были идти на завтрак, который должен был стать последним в этих стенах, и не только для нас. Мы, между прочим, уже давно дали этому месту ёмкое и лаконичное название – школа гадостей.
По пути в обеденный зал мы ровным счётом никого не встретили. Видно, слегка припозднились