А Давид брел к пансиону, анализируя ситуацию. Контакта не получилось. Он думал, что сначала «повар» будет отрицать, но потом удивится – а тот испугался. Да, в глазах его был неподдельный страх. Давид мечтал, что они сядут, выпьют кофе, обсудят, на каких условиях будет передана рукопись… а он вместо этого тащится к пансиону по пустой улице с комком в горле и судорогами в желудке… Шесть пальцев, возраст подходит… Это должен быть он. А если не он, то кто?
Графолог считает, что личность писавшего отличает острый ум и способность к импровизации. Ну, если он сегодня импровизировал, то просто блестяще. Убедительно и быстро сделал вид, будто ничего не понимает. Но это также могла быть не импровизация, а давнишняя заготовка, отрепетированная на такой случай. Почему бы автору самого знаменитого бестселлера в мире не подготовить мини-сюжет «я не писатель, а повар в деревенской таверне» и не сыграть его? Ума-то хватит. И выдержки – раз он работает в таком месте, прячась от всего мира. Может, эта таверна для него – лучшая модель мира, наблюдением которого он занят?
Но от него, Давида, ему не скрыться. У Давида все его будущее, личное и профессиональное, поставлено на карту. Он должен его убедить открыться. В крайнем случае Коан разрешил даже угрожать ему. Его надо поймать на месте преступления, так сказать. С руками на клавиатуре старой пишущей машинки «Olympia SG 3S/33», среди сотен или даже тысяч томов личной библиотеки. Там-то у них и состоится откровенный мужской разговор.
Не может быть, чтобы ему-то самому, Мауду, не захотелось поговорить с человеком из внешнего мира. Например, об успехе саги. Даже у его могучей самодостаточной личности должно быть какое-то, хоть маленькое, тщеславное эго, а уж Давид свое эго напитает одним только разговором о литературе с Томасом Маудом. Ну вот, потом он позвонит Коану, они обсудят ситуацию, а конец недели они с Сильвией проведут на свободе.
Шесть пальцев. Но этот Хосе – правша или левша? В прошлый раз он не обратил внимания. Нужно посмотреть внимательно.
Эльза проснулась от ласковых, но настойчивых похлопываний по плечу. Некоторое время она прятала лицо от света, не открывая глаз, но будивший ее не унимался, и глаза пришлось открыть. Перед ней стояла сестра. Кристина была такой же, как при прощании, в той же форме медсестры и вязаном кардигане, только вокруг глаз легли тени. Эльза сразу увидела их. Бессонная ночь. Усталая, Крис все равно улыбалась.
– Я тебя заездила, – сказала она.
Эльза немного растерянно оглянулась. Она заснула в кресле у кровати Марты. Одеяло сползло, на коленях лежала книга. Ее все же сморил сон, хотя она долго не могла оторваться от «Шага винта». Начав читать, разделила судьбу всех, кто брал эту книгу в руки: увлеклась и самозабвенно глотала страницу за страницей. В половине пятого утра природа взяла свое: мышцы расслабились, голова откинулась на спинку кресла, веки сомкнулись, книга закрылась, зажав между страницами ее палец.
– Да я с удовольствием, что ты, – ответила Эльза. – Который час?
– Половина шестого. Успеешь принять душ, если поторопишься, – я тебе сейчас подберу