Освободившись от человека, лошадь побежала быстрее. Мой отец, спешивший на помощь своему товарищу, был уже почти рядом с ним, когда тот сразил врага. Он перезарядил ружьё и теперь, двигаясь позади лошади с двойной ношей, прицелился в ближайшего врага, выстрелил и убил его. Я увидел, как кровь брызнула из середины его груди! Затем мой отец догнал Утреннее Перо и Отаки и стал поочередно хлестать их и свою лошадь, и мы снова начали отрываться от врага – теперь уже гораздо быстрее, потому что наши преследователи почти выдохлись. Они сделали еще несколько выстрелов, но все мимо, и через некоторое время мы выехали за пределы досягаемости их ружей и, развернувшись, направились к лагерю.
Вскоре мой отец крикнул мне остановиться.
– Бросай это мясо, – сказал он, – поторопись домой и приведи сюда воинов. Мы убили двоих, возможно, троих из этого военного отряда, и мы убьем их всех. Скачи быстрее! Мы будем следить за врагом, следовать за ним, куда бы он ни направился. По возвращении вы найдете нас где-нибудь неподалеку от этого места.
Я одним толчком избавился от своего тюка мяса, а затем поскакал в лагерь на своей старой охотничьей лошади быстрее, чем приходилось когда-нибудь за много последних дней. Прибыв туда, я проехал среди вигвамов, выкрикивая новости, и едва услышав их, мужчины бросились за своими лошадьми или послали за ними мальчишек, пока сами они надевали военные наряды и доставали щиты, оружие и сёдла. У некоторых рядом с вигвамами были привязаны лошади, и они были готовы выехать почти сразу. Один мужчина дал мне свежую лошадь и, как только я её оседлал, крикнул, чтобы я вёл их. Мы двинулись в путь – восемь или десять человек, и по мере продвижения все больше и больше людей шли вслед за нами, и вскоре за нами последовали все воины, которые были в лагере.
Уже близился закат, когда мы нагнали Утреннее Перо, моего отца и Отаки немного восточнее того места, где я их оставил, но все еще на равнине, далеко от подножия гор. Военный отряд, сказали они, только что перевалил через вершину ближнего хребта