– Хорошо. – Несколько минут мне казалось, что отец хочет что-то прибавить и как будто ищет слова, но он откашлялся и повторил: – Хорошо.
Отец встал и подошел к печи – слегка прихрамывая, как всегда по утрам. Мать рассказывала, что он как-то отказался ремонтировать машину вожака местных фашистов, дело было еще в двадцатые. Фашист и его прихвостни раздробили ему обе коленные чашечки. Отец никогда об этом не вспоминал – во всяком случае, при мне.
– Я сварю кофе, – предложила я. – До школы еще есть время.
Но он уже насыпал в кофейник гадость – порошок цикория.
– Я сам сварю. А в школу ты не пойдешь.
Вот теперь я встревожилась по-настоящему. Отец никогда ничего для меня не готовил, а школу он мне разрешал пропускать, только если я тяжело болела. Сегодня мне надо было в школу позарез – предполагалось, что по дороге я кое-кому кое-что передам. Я часто выполняла задания именно таким манером. Я была способная, хотела стать учительницей, и родители разрешили мне учиться дальше, хотя ближайшая школа, где имелись старшие классы, находилась в Кастельмедичи, а это двадцать минут езды на флорентийском поезде. А так как я была маленькая, не особо красивая, выглядела моложе своих четырнадцати лет и ездила одним и тем же поездом в одно и то же время шесть дней в неделю, то я могла тайком доставлять всякие нужные вещи, не возбуждая подозрений ни у фашистов, ни у немцев. Или у родителей, если уж на то пошло.
– Папа, в чем дело? Скажи! Пожалуйста, скажи. Мама заболела? Да?
Отец покачал головой, не отрывая взгляда от кофейника, который уже начал шипеть и булькать. Теперь-то я знаю: он боролся с собой, не зная, рассказать ли мне то, что он слышал, – а может быть, и видел – или утаить от меня правду, оставив меня в блаженном неведении. Наконец отец сказал:
– На станции немцы. Больше, чем всегда. Они проверяют всех.
– Ну и что? – сказала я, хотя сердце у меня отчаянно заколотилось. – Мне прятать нечего.
– И все-таки мне это не нравится, – мрачно ответил отец. – Я тебя туда одну не отпущу.
– Пусть Акилле меня проводит. Или Энцо. Ну, папа! Мне надо сдать сочинение по латыни, очень важное. Я столько над ним просидела! Ну пожалуйста.
Отец проворчал что-то себе под нос, налил чашку цикория и поставил ее передо мной, положив рядом кусок хлеба.
– Если тебе так уж надо, пусть Энцо тебя проводит, – согласился он. – Он сегодня в гараже.
Я постаралась скрыть облегчение. Энцо, друг моего брата Акилле, помогал в гараже, когда там требовались лишние руки. Оба были убежденными коммунистами, хотя Энцо, в отличие от Акилле, хватало ума не распространяться моему отцу о своей подпольной работе. Папа считал, что Энцо оказывает на нас положительное влияние. Я считала, что он просто замечательный, а главное – я знала, что ему известно о задании, которое мне поручили. Насколько проще, насколько легче ему будет передать