– Вот тебя добродушная баба и поднадула на молоке, – подсмеивался Николай Иванович.
– Нисколько не поднадула. А я сама была виновата, что не спросила у нее, какое это молоко. Ну да все равно, кувшин останется в воспоминание.
За Сливницей начали спускаться из горных ущелий в равнину Софии. Вот и Костинброд – последняя станция перед Софией, о чем супругам сообщил болгарский священник, вышедший из своего купе и остановившийся у окна в коридоре. Глафира Семеновна стала быстро собирать свои вещи и увязывать их в ремни. Николай Иванович подошел к священнику, поздоровался и начал наблюдать его. Кроме черной камилавки, священник этот ни по манерам, ни по одежде ничем не отличался от наших священников. Та же ряса с широкими рукавами, та же манера держать руки на желудке при разговоре.
– Какие дивные места-то мы проезжали давеча, – сказал священник. – Какие неприступные горы! Когда-то эти горы кишели разбойниками.
– Да на кого тут было нападать-то разбойникам? – усумнился Николай Иванович. – И при железной-то дороге очень мало движения.
– На проезжих они не особенно много и нападали, но они целые села, целые города держали в страхе и брали с них дань.
Когда в коридор к ним вышла Глафира Семеновна, священник указал в даль, видневшуюся из окна, и сказал:
– А вон уж купола и минареты Софии виднеются. До освобождения Болгарии это все были турецкие мечети.
– Ну а теперь превращены в болгарские храмы?
– Нет, болгарский народ не особенно религиозен и не заботится об увеличении церквей. В Софии одна мечеть превращена в тюрьму, другая в интендантский склад, третья еще во что-то. Одна мечеть оставлена туркам для богослужения.
Глафира Семеновна начала его расспрашивать, что в Софии есть достопримечательного для осмотра, на что он отвечал:
– Да ничего. София – город, только еще начинающий возрождаться. А по-моему, даже и не возрождаться, а зарождаться, хотя и помнит он императора Траяна. В старину он назывался по-болгарски Средец, но обширностью и богатством никогда не отличался. Брали его несколько раз турки, брали несколько раз венгры – вот и все. От римского владычества, впрочем, там остались остатки стен. Вот по Витошкой улице поедете, так остатки этих римских стен там, но интересного они из себя ничего не представляют. Улиц хороших в Софии только две: Витошка – улица, про которую я сказал, да Дондуковский бульвар.
– Стало быть, по-вашему, в Софии и смотреть нечего? – спросил Николай Иванович.
– Как вам сказать?.. – развел руками священник. – Смотреть все можно.
– Нет, я спрашиваю только про интересное.
– И интерес зависит от точки зрения. Вот с нами в поезде едет один англичанин, так он едет в Софию специально для того, чтобы посмотреть то место на улице, где был убит Стамбулов, – вот и все.
София совсем уже была близко. Минареты мечетей ясно выделялись вдали. Поезд убавлял ход.
– А где бы нам, батюшка, получше