– Следствие не начали?
– Какое следствие, помилуйте… Анатолий сразу заявил, что запрещает всякие эти ваши… оскорбительные манипуляции…
– Вскрытие?
– Именно. Чтобы моей девочке и после смерти покоя не было?! Нет уж… – она приложила пальцы к вискам. – У меня от беседы с вами снова голова болеть начинает.
– Вы вполне можете не беседовать, – сказала Зима, и в голосе прорвалось раздражение. – Значит, вы её скоренько похоронили.
– Скоренько? Какое отвратительное выражение… в подобных делах спешка неуместна. Мы соблюли все необходимые… формальности.
Тоже некрасивое слово. И царапает восприятие. И это ощущается самою Марией Федоровной.
– Значит, дела не заводили…
– Нет, конечно.
– Тогда почему вы решили, что эта смерть… не несчастный случай?
Молчание.
Вздох.
– Я не знаю! Просто подумала, что… какое-то роковое совпадение. Нехорошее.
– Но на расследовании настаивать не стали?
– Анатолий был против.
– И что?
– Он все-таки глава семьи. И я не могу идти против него. Это… плохо отразиться на репутации.
Так себе объяснение. Нелепое. И Мария Федоровна осознает его нелепость, она с раздражением вцепляется в чашку, делает глоток, явно обдумывая, что дальше сказать. И говорит.
– Кроме того, изначально я думала, что он прав. В конце концов, змей там действительно хватает. Ангелина же никогда не отличалась внимательностью. Каждый год кого-то кусают… доктор тоже об этом говорила. Еще одна болела недавно… вот все и сложилось. Несчастный случай.
Как и с Надеждой.
И теми, остальными.
– Потом уже появился этот её… друг… и начал кричать, что Ангелину убили. Посмел заявить это сразу после похорон. Думаю, если бы он приехал чуть раньше, скандал устроил бы и на похоронах. Попытался обвинить Анатолия… глупость какая!
– Почему же? – Зима щурится. Глаза её желты, что выдает раздражение. И в этот момент особенно заметна разница между нею и Марией Федоровной.
– Да незачем ему убивать сестру! Незачем… её претензии смехотворны. Как и её угрозы.
– Но репутацию рода они подпортили бы…
– Ничего. В любом роду случаются… скандалы. И времена ныне не столь строгие. В любом случае, испорченная репутация – еще не повод убивать.
Здесь Бекшеев мог бы поспорить. Но не стал.
– Тогда…
– Этот ужасный человек сперва крутился в Змеевке. В проклятой школе… начал ходить по округе. Приставать с вопросами. Степана измучил совершенно… полицию опять же. Там его заявление принимать отказались. Но он не успокаивался… сейчас, кажется, в госпиталь устроился. Вовсе переехал.
– И вы…
– Признаюсь, однажды мне случилось с ним беседовать. Он заявил, что не оставит эту смерть вот так… что они с Ангелиной собирались пожениться. Что она ждала дитя…
– И это… заставило вас усомниться?
– Я