Дальше были госы и диплом. Преподы относились уже как к белым людям, и мы многое могли позволить, вот даже то о чем я только что рассказал. А так все ребята находились в ожидании нового испытания в судьбе. Этим испытаниям была армия. И мы готовились, кто как мог. Кто- то бухал до потери сознания. Кто то гулял. Кто то качался. А я помогал родителям на даче и не знал, что пока буду служить, папа с мамой разойдутся навсегда.
16.
Призвали нас по спецпризыву. Так сказать после институтов и техникумов. Июльский призыв. Мы так и уходили плотным потоком, через день. Всех тяжелей пришлось последним, так как от выпитого уже как говорится не только по усам, но и по бровям текло. Уже даже собаки на нас боялись лаять, а закусывали уже в обще чем попало вплоть до куриных попок и соуса чили, от которого потом все горело. Меня же призвали седьмого июля, прохладным июльским утром. Все происходило, уж как то слишком медленно. Я все, куда –то спешил. Навстречу неизведанному, словно надоело на гражданке, дальше некуда и от этого что то искал на свою голову. В итоге, наспех обнял и поцеловал маму, бабушку, отца, деда. Они что- то говорили, напутствовали, я кивал головой, а сам уже в мыслях был далеко, от них, правда, пока сам не знал где. Запомнились только бабушкины слова, что она не за что не умрет, а дождется сыночка, то есть меня. Ну слава Богу успокоила! Живи дольше бабуля!Хоть кто то ждет!
Недосып и волнение, а также в отличие от многих отсутствие провожающей девчонки, вызывало желание быстрей, проститься, так сказать, чтобы не мучится, и уже ехать служить, раз собрались, но большинство не разделяло такого мнения и поэтому томные лобызания призывников со своими девушками продолжались и грозили перерасти в нечто большее. Наверно в новую пьянку. Бабушка с мамой уже по третьему разу, норовили обмуслякать и испачкать щеку помадой, но как мог, уворачивался. И вот, наконец, по решительной команде прапорщика, призывники неохотно начали заходить в автобус. Зашел одним из первых. Почти все мамы плакали. Я же недопонимая серьезности момента спокойно смотрел в окошко. Мама с бабушкой тоже плакали, но до меня опять не дошло, куда меня провожают. -Что они, не на войну же! Не на смерть же!-
Еще этого не хватало, думал, быстрее бы уж отъехали, чем смотреть на их слезы. Ух, и твердолобый же я! И вот отъезжаем. Кто то, бежит за автобусом и гулко лупит ладонью по корпусу. Водитель ускоряет ход, и вот уже человек сто родственников и близких остаются за поворотом, но никто еще так не думает, кажется все понарошку и вечером все вернутся домой.
В руках прапора наши личные дела. Он раздает, и сообщает куда призовут. Нет не конкретно куда, а в какие войска. Дух захватывает и вот Юнусов тороплю я, нет еще не я, ю последняя буква в алфавите. На я, тогда еще не встречал фамилий. Рядом слышу, внутренние войска, кремлевский полк, все разглядывают счастливца. Морфлот, недовольное,