Жила она в общаге и поэтому была в полной мере подвержена общажным нравам. В группе шуткой, терлась к Пестикову и уже более серьезно к Гоше У., надо думать из- за его квартиры в центре города и состоятельных родителей, но Гоша, только как говорится поматросил и бросил. И она после такого, совсем сбросила непорочный имидж и уже ближе к концу второго курса никого не стыдясь, крутила романы по очереди со всеми, заметными ребятами общаги. Теперь ее видели и ловили в выпивающих компаниях и уже несколько раз предупреждали об отчислении. Но каждый раз благодаря стараниям Сергей Сергеича, и под его неизменное – Девочка приехала учиться с самого Уч-ку-ду-ка! – ее прощали. Она на время затихала, но потом все начиналось вновь. К концу второго курса из ребят ей никто так и не дал надежду. Что бы про нее не говорили, она была личность, а метания и залеты только усиливали восхищение ее бесшабашностью. А ведь поначалу казалась такая продуманная. В итоге даже Пестиков не позарился. На нашем курсе не было криминальной личности равной ей по масштабам. По сравнению с ней многие казались просто мелочью. Вероятно, все боялись и уважали ее талант, опасаясь, стать очередной жертвой.
Что то необузданное уже влекло ее в пучину жизни, и она перестала учиться, хотя то, чем она два года занималась трудно назвать учебой, скорее это были актерские этюды. В один момент ей стало неинтересно и она просто, перестала хитрить, изворачиваться, падать в обморок, и прикидываться нездоровой, у нее накопилась задолженность по зачетам, и лабораторным работам. Ее не допускали к экзаменам. И в конце второго курса вероятно окончательно отчаявшись, она в своем фирменном стиле поставила жирную точку.
Распустила шерстяной свитер, одной из знакомых, по общаге, и как не в чем не бывало, начала вязать себе. Свитер был красивый, импортный, и поэтому хозяйка его искала и глядя на крупную вязку и расцветку, соседки, быстро догадалась из чего она вяжет. Оксану выгнали, несмотря на очередные старания Сергей Сергеича. Стало скучно. Хотя Пестиков и некоторые преподаватели, включая Сергей Сергеича, и дальше не за что никому не давали скучать.
Летом поехал к отцу на родину. Вернее полетел, на АН- 24. Летел, восемь часов с посадками в Пензе и Волгограде. Взрослые мужики впереди меня, предусмотрительно заправились коньяком, женщин было пять шесть, за все время полета и они тоже, мучились от жуткого шума двигателей. Прилетели затемно. Отцовская родина как какое- то невидимое существо или даже излучение пронзило, приластилось, как кошка у ног, пронизав все поры, сразу как только