– Твой знаменитый гребень для волос!
– Филька, ну зачем тебе гребень? Ты же не девчонка!
– Ты Ваньку-то не валяй! Чай не глупее я тебя! – насупился Филька. – Продам я твой гребень и куплю себе сапоги!
– Побойся бога, Филипп! Это же мамин гребень! Как же я тебе его отдам?
– Ну, не хочешь мне, так полицейским отдашь! Да они и спрашивать тебя не будут, заберут и все! Ну, отдашь гребень? А то мне уже надоело сдерживаться! Страсть как покричать хочется!
– На, забери, Иуда! И отойди от прохода!
– А совет, что, уже не хочешь? Да не бойся, совет бесплатный! Беги к Семёновскому ковшу, только туда ещё дорогу не успели перекрыть, спрячься в катакомбах, пока все не стихнет!
– Филька, знаешь, что…
– Что?
– Засунь свой совет, сам знаешь, куда! И отойди в сторону, а то зашибу ненароком! Дура, я дура! Отдать гребень за совет, который я сама себе могла дать!
Я бежала знакомой дорогой, но звуки свистков и крики не отставали от меня. Сердце выскакивало из груди, но, несмотря на это, я ускорила свой бег. Вдруг я остановилась. Опять это платье! Подол запутался в ветвях кустарника. В горячке я абсолютно забыла о причине моих несчастий, и вот теперь эта причина не давала мне бежать дальше! Я дёрнула платье несколько раз, материя трещала, но отцепляться не желала! Тогда я попыталась, осторожненько отцепить подол. Никак!
«Может оставить проклятое платье висеть здесь, на кусте?» – с отчаяньем подумала я.
Ага, оно будет здесь спокойненько висеть, а меня будут гнать, как зайца! Нет, уж! На моё счастье куст был хиленький, но все-таки ужасно колючий и цепкий. Пока я ломала куст, свистки неожиданно стихли и вскоре раздались с другой улицы.
Почему-то погоня повернула в другом направлении, но мне все равно надо было добираться до входа в катакомбы. С утроенной силой я приналегла на куст и, наконец, сломала его. Но вот закон подлости, как только это произошло, платье отцепилось от куста и лёгким облачком упало на землю. Боюсь, что когда я поднимала платье, то совсем была с ним не почтительна. И оно мне тут же отомстило. Когда я складывала платье, мою оцарапанную о кусты ладонь, пронзила новая боль! В мякоть ладони впилась застёжка от цветка, который крепился прямо над грудью. Я с огорчением посмотрела на свою несчастную ладонь. Да, уж не везёт, так не везёт. Хорошо ещё застёжка не оцарапала мне… Я представила картину, я надеваю платье, а оно раздирает мне кожу над грудью.
Уф. Ужас, какой-то! И что это за застёжка такая, что так царапается? А как же мадам Харуко его надевала? Или она знала о коварном цветке и была осторожна? Ладно. С платьем и застёжкой я разберусь, когда буду в безопасности. Осталось ещё совсем немного. Когда я пробегала мимо японского храма Хогандзи, меня кто-то окликнул. Тихо так, почти неслышно. Это был дедушка моей подружки Енеко, он кивнул мне и поманил за собой, приглашая пройти за ним в прохладные глубины храма. Соблазн был велик, но все-таки надо бы спрятаться получше! Не хватало ещё привести за собой беду в дом Енеко! Поблагодарив