Для претворения задуманного решил кушать один, ибо такие наблюдения в присутствии жены считал неприемлемыми. Обязательно заметит! Глазастая, не приведи, Господи! Ничего от неё не скроется! И, хотя понимал, что после полувека совместной трапезы, раздельное питание обязательно вызовет нездоровую реакцию, ничего другого придумать не смог. А что здесь ещё придумаешь? «Челюсти вставные виноваты? – прискакала первая правдоподобная версия. – Вряд ли. Больше пятнадцати лет ими пользуюсь! Раньше-то ничего не было, никаких тебе крошек! А сейчас откуда?», но, на всякий случай, достал запчасть и внимательно обследовал. Даже лупой для полной уверенности воспользовался. А вдруг дырка какая или трещина, а он и не заметит? Но, нет! Челюсти тут не причём! Хоть и старые, но ещё не один год послужат! Раньше-то всё на совесть делали, не то, что сейчас! «А что тогда?» – задумался старик. Вот это и предстояло выяснить.
И начал Фёдор Семёнович придумывать всякие неотложные дела. Как только подходило время трапезы, так тут же и дело вдруг образовывалось. Выскакивало эдаким нежданчиком. Не было, не было, а тут вдруг «Бац!» и появлялось. Всякий раз вылуплялось невесть откуда. Ясен корень, не великое дельце, потому как на большие-то давно уже сил не доставало, но обязательно неотложное. Предлагал жене не ждать его и кушать одной, и, поскольку Тамара Петровна хорошо знала, что пока не закончит, ждать его бесполезно, садилась за стол сама. Поначалу даже радовалась, что муж находит себе какие-то занятия, а не то в последнее время совсем что-то стал хандрить и на глазах хиреть, но радовалась недолго. Неотложные дела полились нескончаемым потоком, и не заметить, что появлялись они аккурат перед завтраком, обедом и ужином, было невозможно. Ну, хорошо. Один день, другой – это ещё куда ни шло, но на третий старушка всполошилась. А самое непонятное заключалось в том, что он куда больше обычного проводил времени в кухне. Что там, куда его полвека загнать нельзя было, стало вдруг таким интересным? Встревожиться встревожилась, но спрашивать напрямую не стала. Захотел бы, сам сказал. А так… Всё одно не ответит. Юлить начнёт, выдумывать чего-то. Некрасиво! На старости лет! Нет! Решила выяснить причину сама, тем более труда это не составляло никакого. В прихожей у стены находилось трюмо с большим зеркалом, и с определённого места, именно с того, где находилось кресло Тамары Петровны, в котором она по обычаю дремала после принятия пищи, вся кухня была, как на ладони. Она попросту схитрила. Помыв после обеда посуду, села в кресло и закрыла глаза, сделав вид, что задремала. Услышав шаги мужа, приоткрыла веки и стала наблюдать за происходящим. Ничего необычного не заметила. Всё, как всегда. Фёдор Семёнович достал ложку, тарелку, половник, отрезал кусок хлеба, налил борща, помолился перед трапезой