Народ восточной провинции Фландрии отличался трудолюбием и жизнерадостным характером. Жители этих земель говорили певуче, растягивая слова, как мелодию песни.
– Отойди-и-и от меня-я-а, ты делаешь меня-я-а горя-я-ячей! – нараспев говорили женщины полюбившемуся мужчине, и сердце крестьянина таяло в груди от такого откровенного признания в любви.
Лимбуржцы отличались не только веселым нравом, но и пресловутой скупостью, которая хорошо сочеталась с расчетливостью. Если в дом приходил гость из Лимбурга, то хозяева знали, что накормить его будет нелегко. Перед тем как отправиться в гости, нормальный лимбуржец держал голодный пост, чтобы своим волчьим аппетитом радовать хозяев застолья. Голодному человеку хоть варенье на сало намажь – всё будет вкусно, и хозяевам хорошо, что еда не пропала даром.
Жос Де Веер был единственный сын в семье земледельцев, но тяжелый крестьянский труд за краюху хлеба и кружку молока быстро надоел, и юноша подался в шахты, чтобы подержать в руках хотя бы пару центов, а если повезет, то и несколько франков.
– Ох, сынок, работать под землей – это не для крестьянина, – убеждал отец Жоса. – В шахтах – тьма тараканья! Лучше уж коровам хвосты крутить, чем в шахте на брюхе ящеркой ползать. Посмотри вокруг. Красота! Поля! Леса! Жос, сынок, подумай хорошо, в шахтах станешь ты, как угольная головешка, и никакая приличная девушка на тебя не посмотрит, а здесь ты у себя дома, тебе и говно – навоз! Да и какое молоко без коровьих лепешек бывает? А? Деньжат поднакопим и еще земельку купим…
Жос хоть и послушным был пареньком, но очень упрямым.
– Папа, авось заработаю себе на штаны, а то заплатка на заплатке наворочена, приоденусь и женюсь. Глядишь, и к вам с матерью жить переберусь, – попытался успокоить он отца, собирая свои скудные пожитки, и, поцеловав мамашу на прощание, зашагал по каменистой дороге в сторону угольных шахт.
На шахте Жос жил в бараках, где ютилось по двадцать человек в одном помещении. Однажды его напарник Жан, у которого были дом и жена, пригласил юношу к себе на постой. Жос платил за гостеприимство половиной своей зарплаты. Дружба между Жосом и Жаном крепла. Через несколько месяцев шахтерского труда Жос смог прилично одеться и подумывал навестить своих родителей, но началась война.
Первым рекрутировали Жана. После его ухода его жена готовила обеды только для Жоса.
Проходили месяц за месяцем, а от Жана не было вестей. Жив он или нет, никто не знал. Как-то раз после обеда женщина, тоскующая женщина без мужа, накормила Жоса обедом, а потом повела его в маленькую спальню, где раздела гостя до трусов.
К такому обращению