– А, понятно. Вы втроем в сговоре.
Ее дочери, влюбившиеся в двух англичан во время путешествия по Европе, жили теперь в Лондоне, по соседству друг с другом.
– Взрослые женщины, семьи завели, – проворчала Харриет. – Казалось бы, им есть чем заняться.
– Опасения – не сговор, тетя Харриет.
– Так что, они тебя шпионить послали? – спросила Харриет. – Отправили маленькую кузину следить за престарелой матерью?
Телефон Софи пискнул, и тут Харриет услышала, как в кухне зажужжал ее собственный мобильник.
– Ради бога, девчонки, вы что там, переписываетесь? – Харриет презирала электронную почту, ненавидела эсэмэски и всегда узнавала все сплетни последней.
– Мы же не говорим, что ты должна все бросить и уйти.
– Ах, какое облегчение. Большое-пребольшое вам спасибо за то, что разрешили.
– Просто не рассказывай лишнего заключенным, – сказала Софи, снова энергично барабаня по экрану.
– Лишнего? И потом, я не называю их заключенными. Пожалуйста, прекрати переписываться. Это выводит меня из себя.
– Например, сколько тебе лет.
– А что такого?
– Они возьмут и украдут твои личные данные.
Софи с раннего детства была асом по части аргументации. Гляди-ка, Корин, подумала Харриет. Помнишь нашу безжалостную маленькую обвинительницу?
– Какой вздор, – сказала она, – к тому же, сколько мне лет, они не знают.
Ее телефон опять что-то прожужжал из кухни, а мобильник Софи пискнул. Она взглянула на экран, потом показала Харриет длинный синий прямоугольник текста.
– Дезире сказала, что ты выглядишь старше шестидесяти четырех лет, а Рене велела Дезире не разевать свой большой и толстый рот.
– А я-то думала, что отправила Эллен забавную зарисовку, которая ей понравится, – сказала Харриет. – Теперь, конечно, сто раз подумаю, прежде чем разинуть свой большой и толстый рот. – Она прошествовала на кухню, где были разбросаны вещи Софи, пустые коробочки из-под десерта и выпавшие из пачки пакетики чая.
Не прошло и минуты, как туда же, цокая, вошла и Софи. Что там у нее на сапогах, неужели шпоры?
– Не сердись, тетя Харриет. – В своем отделанном рюшами топе она напоминала цветок кактуса.
Харриет скрестила руки на груди, стремясь придать себе авторитетный вид, хотя никакого авторитета в себе не ощущала.
– Что ты сделала, мисс, – грубо вторглась в личную жизнь Дороти.
– Это общедоступная информация.
– Тогда в мою личную жизнь.
Софи соизволила изобразить пристыженный вид, хотя и не слишком убедительно. Может, это удел взрослых на пороге старческого слабоумия? Когда дети делают из них детей? По мнению продавца в книжном, этот их новый разнорабочий «милый» – сильный, здоровый мужчина! Эта мысль вызвала в ней новую бурю негодования.
– И когда именно Дороти могла бы заняться всей этой кражей личных данных, София Джейн? Между Вечерним хавчиком и Отбоем?
– Люди выходят из тюрьмы, тетя Харриет. Одну только что освободили раньше срока, ты сама сказала.
Выведенная