Кстати, как и в нашей истории, партия эсеров снова раскололась на правых и левых, и левые опять взяли курс на союз с большевиками, и сколько времени продлится у них эта бурная страсть, неизвестно. Дальнейший дрейф этой партии влево приведет ее на позиции близкие к анархо-синдикализму, а ее лидер Мария Спиридонова – женщина со сдвигом по фазе, экзальтированная и почти неуправляемая. Но это будет потом, а сейчас левые эсеры льют воду на нашу мельницу, отбирая симпатии у своих правых собратьев и анархистов.
Но парламентские дрязги и интриги – это так, больше для виду. Главная работа нас ждет на местах. Причем в этой реальности в основном бороться приходится не с отрядами белогвардейцев, а с теми, кто называет себя большевиками и их союзниками, на самом деле не имея отношения ни к тем, ни к другим.
Дело в том, что наша власть была сильна в больших городах, индустриальных центрах. А в глубинке часто правили бал всякие прохвосты, которые записались в пламенные революционеры с единственной целью – под шумок пограбить вволю, покуражиться, поизгаляться над теми, кто раньше таких люмпенов и на порог бы не пустил.
Ну, даст Бог, с этими «большевиками» мы управимся. На них у нас есть ведомство товарища Дзержинского, которому с «наполеонами» уездного розлива вполне по силам справиться. В основном нас беспокоили те дела, что происходили за Уралом, в Сибири и на Дальнем Востоке.
Вот там работы был непочатый край. Сибирь будет для нас крепким орешком… Крестьянство там испокон веков не знало крепостного права и помещичьего землевладения. На безземелье сибирские мужики тоже никогда не жаловались. Народу там мало, а землицы полно. Бери сколько сможешь, если только у тебя хватит сил раскорчевать и распахать дремучую тайгу. Поэтому Декрет о Земле, который всколыхнул европейскую крестьянскую Россию, за Уралом мужиками был почти не замечен. Рабочий класс тоже был довольно малочислен. В основном сибирский пролетариат состоял из тех, кто обслуживал тамошние железные дороги и многочисленные речные пароходы на Оби, Енисее и Амуре.
К тому же, издавна Сибирь была тем местом, куда царское правительство отправляло всякого рода возмутителей спокойствия, как политических, так и уголовных. Политические, правда, после того, как в феврале семнадцатого им всем была объявлена амнистия, в основном подались туда, где их и замела царская охранка. Лишь некоторое их число, успевшее жениться на местных и обрасти жильем и хозяйством, остались в Сибири. А вот уголовнички, или, как их еще называли, «птенцы Керенского», тоже угодившие под амнистию, домой не заспешили. Им в Сибири понравилось. К тому же, нахватавшись у своих сокамерников-политических трескучей революционной фразеологии, они быстро поняли, что к чему, и стали пробиваться во власть.
«За что боролись, за что мы кандалами звенели?» – орали они перед местными обывателями. И обыватели и не догадывались, что стоящий перед ними «страдалец за народную свободу» загремел в Сибирь-матушку не за борьбу с самодержавием, а за грабежи и разбои. А то и за душегубство.
С этими властями в Сибири, на словах большевистскими, а на деле бандитскими, нам тоже придется воевать не на жизнь, а на смерть. Это не прекраснодушные интеллигенты, мечтающие об эфемерном «царстве свободы», а засиженные варнаки, для которых человека зарезать – что высморкаться. Такие типусы привыкли решать все проблемы с помощью ножа и кистеня, а в случае опасности сбиваться в стаи.
Настоящих же, «идейных» противников Советской власти в Сибири было сравнительно немного. К сожалению, их число увеличивалось из-за беспредела вчерашних уголовников, а нынешних «большевиков». Поэтому-то борьба с последними и была для нас так важна.
Значительно облегчало положение лишь то, что по Транссибу не следовали эшелоны с Чехословацким корпусом. То есть не было той реальной военной силы, которая в нашей истории свергла советскую власть (какая бы она ни была) по всей Сибири, и разожгла пожар гражданской войны на огромных территориях. Чехословацкие части были заблаговременно разоружены Корпусом Краской Гвардии, и их солдаты и офицеры сейчас частично готовились к отправке на Западный фронт, через Швецию и Норвегию, а частично вступили в Красную Гвардию, образовав сводный чехословацкий батальон. Те же из них, кому война окончательно осточертела, осели в России, и на правах обывателей занялись частным бизнесом, не имея желания встревать в российские политические разборки.
А вот в Забайкалье и на Дальнем Востоке нам еще предстоит как следует повоевать за власть. Там заварилась такая каша, что с ходу понять, «кто есть кто», для нормального человека просто невозможно. Группировки, претендующие на то, что именно они являются настоящей властью, наслаивались друг на друга, как коржи в вафельном торте.
Первыми были большевики, которые по факту завоевали большинство в местных советах крупных городов – Омска, Томска, Красноярска, Иркутска и Читы. Второй властью были эсеры, в основном правые, еще при Временном правительстве выигравшие выборы в так называемую Сибирскую думу. И пусть эта говорильня пока еще не была созвана, но господа депутаты уже считали себя выше звезд и круче яиц. Третьей властью считали себя казачьи