Пожалуй впервые за всю его долгую жизнь возвращение в родной город не придавало ему ни капли оптимизма. Генералу нестерпимо хотелось замедлить бег эшелона, а то и вовсе его остановить или же перенаправить в какой-нибудь другой город. Но он сам отдал капитану Креллу четкий приказ, отступать от которого было уже поздно.
Уже вторые сутки Правительственный Эшелон… по крайней мере то, что от него осталось, без остановок гнал через пустыню к столице Империи. Следовало как можно скорее сообщить Братьям о том, что случилось в Цигбеле.
Вот только доклад Голстейна, как ни пытайся его приукрасить, неизбежно будет выглядеть как констатация его полнейшего провала. Да и докладывать монархам ему придется в далеко не самом лучшем виде, что только усилит ощущение катастрофы.
Из-за того, что почти все бытовые удобства остались во второй секции эшелона, которую пришлось экстренно отцепить, жизнь на борту превратилась в самый настоящий ад, грязный, голодный и вонючий.
Из еды экипажу остались только сухари и консервы, которые даже негде было толком разогреть, а воду приходилось набирать из технического бака и пить ее прямо такой, чуть теплой, внутренне молясь, чтобы по итогу не подхватить холеру или тиф.
Спали прямо на полу, подложив себе под голову скомканную одежду и заткнув уши ветошью, чтобы не слышать грохот непрестанно молотящих поршней двигателя. Который, впрочем, все равно просачивался в голову через вибрацию всего корпуса машины и пробирался во сны видениями землетрясений, взрывов и прочих катастроф.
К исходу их путешествия мундир Голстейна окончательно утратил свой парадный лоск, перепачкавшись в масле и саже, да и сам генерал внешне уже мало чем отличался от прочих техников, обслуживавших механизмы эшелона. Не имея возможности не только побриться, но даже более-менее нормально умыться, он очень скоро стал выглядеть как один из тех нищих бродяг, что клянчат милостыню у ступеней Императорского дворца.
Трехдневная щетина, скопившаяся под ногтями грязь, покрывающие одежду потеки и пятна – как человек, прошедший немало битв и хорошо знакомый с тяготами походной жизни, Голстейн был привычен к подобного рода неустроенностям, но вот заявляться в таком виде в тронный зал было равнозначно самому настоящему святотатству. Впрочем, возможности хоть как-то привести себя в порядок у него сейчас все равно не имелось.
Голстейн в очередной раз попытался отряхнуть с мундира накопившуюся пыль и поскрести некоторые пятна, но особого успеха не добился. Грязь уже настолько глубоко въелась в ткань, что даже хорошая стирка тут вряд ли могла что-либо исправить. Скорей всего, ему теперь придется заказывать себе новую форму. Как ни крути, а на эшафот следует подниматься чистым и опрятным, чтобы не портить людям впечатление от казни.
А шансы на такой исход представлялись вполне осязаемыми.
То, что изначально выглядело как рядовая командировка в одну из провинций