Алла положила целую молодость на то, чтобы человек одумался, осознал и начал жить по-другому. Она всегда видела в нем потенциал. Она видела в нем надежность, твердость в убеждениях, и, в конце концов, она всегда видела в нем ум, который на удивление было не убить даже таким огромным количеством выпивки.
Но чего не было никогда – это чистоты, которую она так любила, а сейчас она смотрела в идеально очищенную раковину и не могла поверить своим глазам. Это было очень странно. Это будто предупреждало о чем-то. Будто он чувствовал неизбежное и не мог, как всегда, умело развернуть ситуацию в свою сторону. В этот раз он чувствовал слабость и уязвимость. Чувствовал, что скатывается на самое дно, и уже не может контролировать ситуацию как раньше. Какая-то настороженная тишина встретила Аллу в доме, а также напряжение и тревога. И даже за ужином, несмотря на то, что они оживлённо разговаривали, туча со знаком вопроса висела над кухонным столом, и они оба действительно не понимали, что будет дальше.
Ночью Сергей очень нежно обнимал Аллу, несмотря на свою нелюбовь к тактильности. Всю ночь держал её за руку крепко-крепко, не выпуская ладони. Алла немного смягчилась к утру после длительного напряжения и даже сама поцеловала Сергея на прощание со словами:
– Ты же придёшь сегодня? Я буду ждать тебя!
Ей было очень страшно задавать этот вопрос. Ведь она знала, что он может не вернуться ночью. Опять, как и все предыдущие пол года. И она будто нажимала на клавишу игрового автомата, спрашивая это. Эта бесполезная лотерея надоела ей в последнее время, и лишь остров Джерба дал ей возможность не бояться ничего, а просто жить. Хотя бы просто жить. И быть немного счастливой.
Вилли не выходил из её головы ни на секунду. Он плотно поселился там со всеми своими африканскими чемоданами.
Съездив к маме, она смогла отвлечься от разного рода мыслей о их жизни с Сергеем и, когда ехала в своей машине домой, слушала разные арабские треки, которые скачала по приезду.
Переливчатая музыка возвращала её в приятные воспоминания о влюблённости, в эту сладкую теплую ностальгию, но также она не могла дать ей ответ на вопрос – почему он не написал до сих пор? Как же так? Ведь между ними возникли такие прекрасные чувства. «Мне не могло это померещиться. Наверное, весь отель видел эти искры и чуть не загорелся от пожара. А тут – ни одного звонка, ни одного сообщения. НИЧЕГО. Этого не может быть.»
Тут же на смену приходили другие вразумляющие мысли: «Господи, хоть бы он не позвонил. Хоть бы он никогда не позвонил… Ведь я на грани. Но я никогда ему не напишу сама, если он так быстро может забыть меня. Но лучше бы он не звонил. Так будет лучше для всех. Не нужно этого, Алла! Это глупо! Это очень глупо! Пройдёт день, два, неделя, и ты остынешь. Это просто курортная