Если первые митральезы разом выпускали все свои пули, то картечницы крутили ствол, стреляя последовательно. Так было проще управлять огнем, да сталь меньше грелась и изнашивалась. Что в свою очередь позволило увеличить скорость, заменив человека, крутящего ручку, на электрический привод.
В общем, вариантов орудий, способных за раз выпустить больше пуль, было достаточно, но ровно до того момента, пока не появился первый пулемет. Перезарядка за счет отдачи разом оставила позади всех конкурентов, и все митральезы с картечницами остались в прошлом. Для всех, кроме французов: они просто перенесли старое название на новую машину, как будто ничего и не случилось. И кого после этого еще будут называть главным консерватором в Европе?..
Странно, конечно. Впереди и позади собираются враги, с моря заходит корабль, который своими пушками не оставит ничего от любых наших укреплений. А мы стоим, болтаем, думаем о чужих и своих изобретениях, ничего не делаем, и драгоценные мгновения улетают в трубу. Словно все уже решено, и нет смысла тратить силы на какие-то предсмертные конвульсии… Нет! Я не сдамся!
– Может, пушки подтащим и попробуем хотя бы корабль потопить? – Степан тоже хотел если не победить, то подороже продать наши жизни.
– Корабль… – тихо прошептал я. – Нет, полевые 6-дюймовки ему что слону дробина. Но вы посмотрите на его скорость. Он не останавливается и идет прямо к пристани! Кажется, нас решили взять живьем!
– Значит?.. – Степан и Мельников переглянулись.
– Атакуем тех турок, что возле причала. Если нас не расстреляют вместе с ними, а попробуют помочь своим…
– Бросаем все и прорываемся к кораблю, – Степан улыбнулся, показав залитый кровью рот. Кажется, ему досталось сильнее, чем я думал.
Следующие несколько минут мы изображали смертников, которые собрались вокруг захваченной батареи, чтобы подороже продать свои жизни. А потом пришел тот самый момент… Та единственная секунда, когда не рано и не поздно.
– Вперед! – заорал Степан и снова первым бросился на вжавшихся в край пристани османов.
Сколько я ругал местных за такие атаки, но сейчас важны были только скорость и ярость.
– Ура! – я побежал следом.
Нас было всего шестьдесят человек, уже пятьдесят. Раненые в прошлой атаке остались позади прикрывать наш рывок. Рядом свистели пули. Что-то принимали на себя доспехи штурмовиков, что-то все равно добиралось до тел. Я видел, как упал ефрейтор Доманов. Как Николаев прикрыл собой какого-то молодого парня, так похожего на него самого, и завалился на землю. Видел, но не мог остановиться.
Вперед!
Как же мало нас добежало, не больше половины, но это только придало ярости тем, кто добрался до врага. Мой штык ударил с такой силой, что вскинувший винтовку турок отлетел назад сломанной куклой.