Чирк!
– Тупая сука!
На пол священного дома богов закапала кровь, но теперь не только моя – Йоки, отскочив в сторону, закрывал ладонями рассечённое пополам лицо. Гектор не врал, когда нахваливал немайнскую сталь – острее неё и впрямь был только язык Дикого. Она разрезала верёвки быстрее, чем за секунду, стоило обнажённому лезвию всего лишь соприкоснуться с ними. Точно так же легко она разрезала кожу и плоть, когда я, вскочив на ноги, вскинула вверх руки прямо у Йоки перед глазами.
Стул всё-таки опрокинулся назад. Едва не споткнувшись о него, я попятилась от обступающих меня мужчин, но тут же была поймана за горло окровавленной рукой. Глубокая, идеально ровная черта разделяла лицо Йоки на две половины от лба до подбородка. Кровь заливала ему глаза, горящие огнём, и, недолго думая, он приложил меня головой об алтарь Кроличьей Невесты.
– Вот теперь ты точно не отделаешься легко, дрянь!
От вспышки боли в глазах у меня потемнело. По виску и щеке что-то потекло, путаясь в волосах, и я так и осталась лежать на полу, впиваясь ногтями в швы между каменными плитами. В ушах звенело, а силуэтов вокруг становилось всё больше и больше, как и крови, пролитой в неметоне, пока порыв ледяного ветра, ворвавшись с улицы, не затушил часть свечей и не заставил толпу расступиться.
– Эй, живо отошёл! Какого Дикого здесь происходит?! Я не для того задницу в ледяной воде морозил, чтоб вы сами её прикончили!
Мне показалось, что несколько минут ничего не происходило, словно время замерло, смиловавшись надо мной и позволив немного передохнуть. Лишь чувство тяжести в какой-то момент снова обрушилось мне на плечи, а затем я вдруг очнулась на том же стуле, поставленном обратно на ножки, нос к носу с ещё одним мужчиной, которого не видела в неметоне прежде. Но которого будто видела где-то ещё…
Кривая улыбка со сколотыми верхними резцами, выпирающими и острыми, как у горных львов. Горящие голубые глаза, почти прозрачные. Из всех присутствующих лицо было разукрашено лишь у него одного – широкая красная полоса шла горизонтально через переносицу, закрашивая оба глаза. Ещё одна шла вертикально, от точки между бровей до нижней губы. Вместе они образовывали крест, а над скулами располагались ещё три симметричные точки – то был традиционный окрас Медвежьего Стража, который наносили перед охотой или сражением. Из-за него было сложно определить, сколько мужчине лет, но, судя по мускулистой и громоздкой фигуре, жизнь славно его закалила. На голове, выбритой по бокам от зачёсанного хвоста, проступали витиеватые тёмно-синие татуировки – орнамент туата Талиесин. Таким же узором были увенчаны рукоять его топора и медная гривна[13] на жилистой шее под накидкой из бобрового меха.
– Кочевник, мы просто… – проблеял кто-то из толпы, на что мужчина передо мной щёлкнул языком, призывая к тишине, и эта тишина действительно воцарилась за его спиной. Даже Йоки, прижимающий к кровоточащему лицу рукав, отошёл подальше и притих.
Перехватив