Разгружали и укладывали дрова три четверти часа. Когда дело было сделано, Санчо исчез, испарился, стал одним из мулов, стоящих на трех ногах и подогнувших для отдыха одну заднюю. Ей представились болячки на его холке, похожие на больные места под загривками мулов, полоса вдоль спины и три-четыре полосы вокруг ног, как у некоторых из них, – можно подумать, у них у всех в предках были зебры.
Старый мексиканец опять снял с головы шляпу. Кто его знает, какое Сюзан произвела на него впечатление, стоящая на высокой веранде в своем платье с горлом, с брошью чуть ниже шеи, розовощекая, с блокнотом в руке. К тому времени все про нее знали, что она рисующая леди; многие встречали ее на тропах с блокнотом и табуреточкой.
Он что‑то проговорил. “¿Como?” – спросила она, копируя его вопрос, и его ответ ее подкосил: она не поняла ни слова. В конце концов сообразила, что он хочет получить заработанное. Сколько? ¿Cuanto? Они высчитали друг для друга вслух и на пальцах: cinco pesos[47]. Но, сходив за кошельком, она не могла придумать, как передать ему купюру. Он стоял на десять футов ниже, под верандой было круто, и поднялся ветер. Если купюру отнесет в заросли, он может ее и не найти. Старик понял мгновенно. Оперным жестом он развязал шейный платок, скрутил его в комок и кинул ей.
Сюзан инстинктивно сделала движение, чтобы поймать, но тут же отдернула руки. Платок упал на пол веранды. Она смотрела сверху на старика, вытянувшего оголенную коричневую шею с глубокими складками, где темнела грязь, смешанная с трудовым потом.
– Лиззи! – позвала Сюзан.
Лиззи вышла из двери кухни, и восхищение старого мексиканца удвоилось. Еще одна красавица. Дом инженера, видать, ими полон. Открыв кошелек, Сюзан сказала:
– Лиззи, поднимите платок, пожалуйста.
Лиззи подняла платок, Сюзан положила в его середину пятидолларовую бумажку, Лиззи сложила его, связала углы и бросила старику в протянутую руку.
– Gracias, much’ grac’[48], – сказал он и что‑то еще добавил. Он стоял в ожидании и смотрел снизу вверх.
– Я не поняла, – сказала Сюзан. – Что вы хотите? ¿Que..?
Он выставил перед собой руку и, восхищенно опустив глаза на ладонь, другой рукой показал, будто выводит на ней что‑то.
– Мне сдается, он рисунок ваш поглядеть хочет, – сказала Лиззи.
Неохотно, надеясь, что он не дотронется пальцами, она повернула блокнот так, чтобы он видел. Рукой ему было не достать, он тянул шею и щурился от солнца. Повинуясь побуждению, Сюзан вырвала лист, показала жестами, что дарит ему рисунок, и выпустила его из рук. Листок плавно понесло ветром, и старик рьяно бросился за ним и выхватил из кустов бакхариса. Восхищению его не было предела, он только что не целовал свои пальцы. Шедевр!
– Por nada[49], – только и умела она сказать в ответ на его россыпь благодарностей, и он получил от нее сердечнейшее adiós[50], когда привел в движение Санчо и прочих мулов, после