Если да, то у Зависти было совсем мало шансов найти и заполучить ключ. Зависть понимал: если бы Вексли имел хоть какое-то представление о том, насколько ценный артефакт ему достался, он продал бы его тому, кто предложит самую высокую цену. А Камилле наврал бы, что вернет его, если та будет примерной.
Не успел фейри ответить, как рядом разгорелась перепалка. Зависть отвлекся ровно настолько, чтобы Неблагой успел улизнуть из его хватки.
Выругавшись, он уставился на драку смертного с торговцем через два лотка от него. Однако гнев Зависти схлынул, когда он увидел, кто учинил весь этот переполох.
Лорд Эдвардс. Муж Кэтрин.
Действительно любопытно.
Зависть быстро прикинул возможные варианты. Эдвардс мог оказаться участником игры. А может, он был одним из многих пристрастившихся к магии Неблагих.
Зависть мог подойти и урезонить этого человека или наблюдать со стороны, чтобы выяснить, какие еще секреты здесь можно почерпнуть.
Он выбрал второе.
Зависть использовал свою магию, чтобы скрыться в тени, и приблизился к разъяренному лорду.
– Да будет вам известно, Питер отреагировал на тоник не так, как было обещано.
Торговец фейри непонимающе посмотрел на смертного.
– Ради бога, я о петухе, – процедил Эдвардс сквозь зубы. – Вы обещали, что он снесет золотое яйцо. Я требую вернуть деньги.
Зависть ненадолго закрыл глаза. Неужели Эдвардс действительно такой дурак? А что, если петух нужен ему в качестве подсказки? Странно, но у мастера игры было извращенное чувство юмора.
Но так же казалось возможным и то, что Эдвардс, как и любой другой смертный, хотел отыскать легкий способ разбогатеть.
Скучающий и разочарованный, Зависть отправился дальше по Сильверторн-лейн. Он разглядывал поредевшую толпу, пытаясь разгадать тайну отца Камиллы и его увлечение другими мирами. Кто притягивал его – фейри или перевертыши?
Или же увлечение Пьера стало проявлением досадной человеческой потребности в приключениях?
Внезапно Зависть захотел узнать больше о пропавшей матери Камиллы. Она вполне могла бы дать ему столь необходимые ответы. Камилла слишком быстро сменила тему, когда он спросил ее о матери, и теперь ему было необходимо узнать почему.
Шестнадцать
Горничная затянула корсет так туго, что Камилла вздрогнула. После этого служанка помогла ей надеть самое великолепное платье, какое Камилла когда-либо видела, не говоря уже о том, чтобы надевать, и ушла за туфлями.
После смерти отца Камилла тратила все доходы от галереи на содержание прислуги. Галерея стала достаточно популярной, так что зарабатывала Камилла неплохо, но все равно не могла полностью менять весь свой гардероб в каждом новом сезоне, как раньше. Либо красивые платья и половина прислуги, либо половина платьев и содержание тех, кого она знала всю свою жизнь. Выбор был очевиден.
Платье, которое она надела, было прекраснейшим из всех, о которых она мечтала. Действительно, это было произведение искусства – роскошное, декадентское и безоговорочно