– Если огонь погаснет, то нас никто больше не пустит в небесную кузню. А без того огня мы все мертвецы, мы погибли, а я не хочу погибать. Я жить и творить хочу, но моя участь быть Учителем, да и склад характера совсем не тот, не годится это.
Они переглянулись, но разошлись в тот вечер молча, и настроение было таким, словно каждый из них проиграл большую, очень большую сумму денег, и надо было подумать о том, как вернуть этот долг, потому что долги всегда нужно возвращать.
6.
Кажется, огонь вспыхнул сильнее, когда в салоне, уж не помня в каком, он столкнулся с Грибоедовым. У него даже имя было то же самое Александр Сергеевич, но главное не имя, а тот отрывок комедии, который он читал в момент вторжения Учителя.
Тот как всегда опаздывал к началу, присоединился к слушателям, и угадал с первой ноты, с первого слова гения. Ему даже показалось, что писал Нерожденный.
Потом, когда все уже разошлись, он буквально вцепился в Чацкого, так хвали главного героя комедии, и так он стал называть автора.
Чацкий слушал внимательно, хотя насмешка мелькала в уголках губ.
– Да я и рад бы, – развел он руками, – но моя дорога лежит в Грузию, а оттуда еще дальше, какая поэзия, дорогой Василий Андреевич, для этого не надо быть дипломатом. -Тут должен быть литератор, а не дипломат, миф о Тициане так и остается только мифом, Мне жаль, но это не моя миссия в мире. А на том поприще я принесу значительно больше пользы, уверяю вас.
Он помолчал, видя как растерялся и обиделся собеседник, прибавил:
Может быть потом, на склоне лет, когда я уйду в отставку, но уж точно не теперь, – он задумался и повторил еще раз – точно не теперь.
– Нет, он не зажжет маяка – это точно, тут и талант и размах нужен иной, – бормотал Учитель по дороге домой.
Погасило внезапно вспыхнувшую радость в душе Учителя, он потерял то, что не успел даже отыскать.
.Все складывалось не очень удачно, и неудачи не способствовали его хорошему настроению, хотя он и без того был подвержен разочарованию и унынию.
Припоминая, сколько хлопот тогда ему доставлял Гений, теперь он страшно жаждал этих хлопот. Он бы терпел и прощал все, но некому было прощать, и терпеть нечего было, увы.
Ночами Учителю все чаще снился гаснущий маяк. Он пробирался к нему, он пытался закрыть огонь своим телом, но никак не мог этого сделать, и просыпаясь разбитым и страшно усталым, словно Сизиф, катил он в гору камень, а тот срывался и летел вниз. Но в нем было Сизифово упорство. В начале дня он с новыми силами брался за дело, хотя и не ведал где найти того единственного, кто заменит в этой реальности Гения
7.
Когда отгремела война с Наполеоном, и все немного успокоилось, с невероятными усилиями Учитель взялся за поиски нового таланта. Он отыскал Мишеля, тогда еще 5 —летнего