– Как будто он виноват.
– Как будто нет. Другие бараки расселяют. А мы, выходит, рыжие?
– Кто, когда расселять будет? – тут же подскочила Ольга, но Михалыч пожал плечами, буркнул, что, мол, слышал на собрании, но какой дом и когда, не уточнял – был уже сам не свой. В конце извинился, что напачкал и обещал сам все убрать. Ольга только рукой махнула.
– Вы тоже странные, – напоследок, произнес дворник, – Один кооператор, другая бухгалтер. А денег стырить с работы не могут. Стыдно должно быть. Брали бы пример с руководства.
– Да у нас не воруют, вроде, – заметил я.
– Тогда с Рашидова, хотя бы. Вот кто воровал, так воровал, по-мужски. Даже покончить с собой не постеснялся, – выговорив все, что думает, вернулся в комнату. Щелкнул засовом.
Мы переглянулись.
Кажется, с того дня все и началось.
Глава 1
Дом наш был построен еще в веке девятнадцатом, на кирпичном его фасаде, под самой крышей второго подъезда располагалась кладка черного, вероятно, излишне обожженного кирпича, указующего год – 1894. То, что стену не штукатурили, означало: быть сему сооружению жилищем для простых сословий. Так оно и случилось: поначалу его занимали рабочие кирпичного завода, пользующиеся в нашем городе особым уважением и почетом. Во-первых, они одни снабжали город столь ценным материалом. А во-вторых, у них у одних в конце девятнадцатого века стояли цельнокирпичные дома, в то время как весь остальной люд ютился в срубах и хатах, редко когда под черепичной или металлической крышей. Кирпичники хорошо знали свое дело, немало зарабатывали, вот хозяин и решил отметить своих работяг, отмахав им четыре шикарных, по тем временам, дома. Позднее, уже после войны, кирпичный завод сдал свою смену железобетонному, а в бараки, так стали называться дома на отшибе города, стали селить сперва ветеранов, когда снова принялись почитать их, а не только Сталина, потом многодетных, ведь тут были большие трехкомнатные квартиры, не чета наляпанным по всему району «хрущевкам», а в нынешнее время, уже всех, кто пока не обрел своей половины или не купил квартиру в квартале потребкооперации. Меня поселили сюда сразу после техникума, как особо отличившегося, Михалыча – с ним понятно, он же был дворником и работал на солидное учреждение, то бишь, департамент городского хозяйства. Ольга перевелась к нам с шахт, из одноименного поселка, ее перебросили с добывающего уголь предприятия на перерабатывающее, – так что за нее тоже нашлось, кому похлопотать в областной столице. Бухгалтерами никогда не разбрасывались. Хотя и платили не шибко и продвигали редко. Зато Ольга переехала сразу, как получила новую должность. Михалыч, узнав, долго бурчал себе под нос, но смирился с «лимитчицей».
Вообще, его отчество Петрович. Михайло́вич – это фамилия. Но уж та повелось, что все знакомые, близкие или далекие, склоняли именно фамилию так, как им хотелось, а обладатель ни разу не возражал против подобного. Так он и оставался Михалычем