«Bien, le sergent de service au commissariat est vraiment un grand patron. La nuit. Quel papa vaurien30», – криво усмехнувшись, в очередной раз решил Бийянгма, злясь на то, что родился не в том месте, где ему было бы жить лучше. По его мнению, в Италии, находящейся севернее Того, должно было быть значительно прохладнее. Человеку, в жилах которого смешалась кровь его предков, бывших нигер-конголезцами и немцами, было жарко и неуютно на Родине. Его манила, его звала Италия – страна его отца, которого он никогда не видел. Страна, так отличающаяся в его мечтах от той, в которой он жил и гражданином которой являлся.
Даже в его внешности были детали, отличающие Алессандро от большинства своих сограждан – папаша постарался и подарил ему прямой нос и тонкие губы, а немецкие гены со временем слегка отбелили негритянскую кожу. Но волосы его кучерявились, так же, как и у всех, и он рос среди таких же детей бедняков, впитывая в себя обычаи и традиции своего народа, не задумываясь о том, что творится вокруг него, пока не заинтересовался своим, таким нетипичным для тоголезцев, именем. После рассказов матери и стариков о своем происхождении, он стал интересоваться Италией, да и не только ей, а и остальным миром, и постепенно с осознанием происходящих в столице событий в нем сформировалось чувство неприятия несправедливости, царящей вокруг культа Эйадемы.
Но Бийянгма никому не говорил о своей мечте. Он лелеял и взращивал ее, холил и нежил так, чтобы, когда все-таки настанет подходящее время, эта мечта стала реальностью. Чтобы собраться с духом и хотя бы одним глазком взглянуть на ту чудесную страну, которая являлась пределом его мечтаний. Взглянуть одним глазком и остаться в ней насовсем – на меньшее он не был согласен. Эти мысли наполняли его и бурлили в нем, но он никогда не позволял себе хоть намеком, хоть даже неосторожным словом показать, что готов бросить все и отправиться на край света, чтобы достичь самого главного в своей жизни – осуществления своей мечты.
С кем он мог поделиться, чтобы собеседник мог понять его мечту? С сослуживцами, которые интересовались только тем, чтобы, кроме вполне достойной по местным меркам, зарплаты, которая, кстати сказать, уже позволила Бийянгме скопить достаточную сумму для его побега от опостылевшей действительности, получить еще где-нибудь хоть небольшую взятку? С родственниками, интересы которых не простирались дальше рынка в Ломе, и для которых эта Италия была дальше, чем Луна, ведь Луну хотя бы видно ночью, а Италию нет? С начальником, который за такие мысли мог не только вышвырнуть его на улицу и оставить без работы, но и обозвать подлым демократом и объявить в предательстве интересов страны?
Нет, стать личным врагом Эйадемы не желал никто. Судьба