Лиля могла встретить Давида в темных коридорах высшей школы, общем лекционном зале, многолюдном кафетерии. Она имела возможность улыбнуться ему на скамейке в тени липовых деревьев возле главного корпуса, расслышать его голос в мерцании гитарных струн в общежитии. Ведь они учились почти вместе, Давид был старше всего на год. Но реальность обманула ее, она украла возможную встречу и предложила только абстрактную картинку в сети. Это был необычный портрет, рисунок женского лица, выполненный с выразительной грацией линий. Штрихи трепетали в лаконичном минимализме. Из одной черты, проведенной по бумаге, рождалась идеальная красота. Оболочка плоти растворялась в эмоциональности и смелости, выпархивала духом свободного искусства. Это было прямое отражение минимализма Пикассо, переведенное на современный язык.
Лиля зашла на страницу, оценивая галерею работ, падая в омут изысканной утонченности. Статус на аккаунте чужака загадочно гласил: «Играю музыку и в любовь». Затем девушка закрыла незнакомый профиль, но образы словно парящих женских лиц поселились в ее сознании поднебесной прелестью.
Внезапно пришло новое сообщение. Лиля спокойно открыла его, еще не подозревая о том, какой глубокий смысл таится в горящей точке на вечернем мониторе. Это был Давид. Сложно сказать, что привлекло его в чертах девушки на фотографии. Но сам ее облик показался каким-то подозрительно знакомым, словно напоминал о самом начале жизни, когда мутная вода была прозрачной. Лицо Лили никогда не было правильным, но оно обладало драматическим шармом, покоряя игрой контрастных линий и теней, в нем сохранилась сияющая невинность. Кто сумел разглядеть ее красоту, вероятно, всегда тосковал по утраченной элегантности. Внешность Лили была создана для черно-белых фотографий, изысканных гостиных, старого кинематографа. Она была идеалом для ценителя ускользающей красоты. Кроткое изящество газели было не в моде, в воздухе гремела зрелость и сексуальность. Весь соблазн Лили на главной фотографии в интернете заключался лишь в черных сияющих глазах и строгом платье, разрез которого оголял колено в кружевном чулке.
– Ах… кажется, мы с вами учились на одном факультете. Я считаю, Вам не стоит выставлять в сети такие милые фотографии. Я сам не смог устоять и дарю Вам мою скромную валентинку. Но прошу, не сидите здесь долго, это опасно.
– Чем же мне это грозит? Придет серенький волчок и укусит за бочок?
– Хуже. Не хочу Вас пугать, но тем барышням, которые поздно находятся в сети, начинают предлагать вирт. Знаете, что это такое?
– Понятия не имею. Куда мне до Вашего профессионализма в такой таинственной