XIX
Художественная школа являлась своеобразным пережитком давно утраченного времени. Она лежала на берегу жизни как красивая раковина, почти незаметная под безобразными водорослями и слоем тины. Память лучшей версии страны была глубоко и надежно спрятана в ее недрах. И только случайные фрагменты прошлого напоминали о чем-то уже почти недоступном. В блестящем потоке мишуры трудно было различить прежнее величие. Дух медленно стагнировал, к нему уже прикасались корыстные мотивы и медленно пятнали, забывая о тонкой неприступности.
Все изменилось. Прежняя свобода начальной школы отошла на задний план. Дни были забиты муштрой, строгими правилами, полным отсутствием времени для досуга. Школа хранила в себе идею давно забытого института благородных девиц, позиционируя себя хранителем культурных и нравственных идей. И если, благодаря учителям, которые еще не до конца забыли профессиональные основы советских стандартов, первая миссия учебного заведения неукоснительно выполнялась, то со вторым целеполаганием начинали формироваться проблемы. Облик морали, надтреснутый и искривленный, стремительно деградировал в тумане новых течений. Гуманность изжила себя, постепенно приходило время капиталистических канонов. Учителя не были исключением. Они начинали видеть детей скорее как инструмент для достижения своих личных целей. Благодаря ученикам, преподаватели старательно карабкались по карьерной лестнице и зарабатывали деньги через серые схемы продаж работ школьников. Наставники выживали в эпоху отсутствия выплат за рабочее время всеми мыслимыми и немыслимыми путями. Кто мог судить человека, которому нечем было кормить семью?
Нравственные барьеры стремительно рушились, гуманные основы человечества исчезали. Это не могло не отразиться на характере детей, старательно копировавших взрослое окружение. Подростки теряли ориентиры в мире язвительной растерянности, коррупционных ядовитых испарений, смещения смыслов. Вечно подозревающий индивидуализм хищнически обосновался в самой системе образования, он стал базисом и кумиром. Корыстные мотивы последовательно расхищали соучастие и доброту. Дети превращались в затаившихся единоличников, отвергающих авторитеты в окружающем среде. Существовал только один идеал – мир запада с его непререкаемыми рекламными призывами. Материя подмяла дух, капитализм набирал обороты, формируя культуру потребления всего