Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 1. Причинность и детерминизм. Валерий Алексеевич Антонов

базовый набор переживаний, который мы можем описать как общее достояние всех людей, насколько мы их знаем.

      Но даже если между людьми существует приблизительное согласие относительно их опыта, мы не можем сделать опыт всех людей стандартом мира. Поэтому опыт не может быть последним, что мы рассматриваем в концепции истины, поскольку истинность самого опыта все еще остается под вопросом. Это возражение против нашей концепции истины подводит нас к самой сути нашего основного взгляда на отношения между мыслями и фактами. Мы никак не можем выйти мыслями за пределы фактов, или, что то же самое, разум никак не может оправдать опыт. Мир, которым мы занимаемся, – это именно наш мир; мы не можем ничего знать о мире самом по себе в соответствии с его понятием. Речь всегда идет о мире наших переживаний, и эти переживания несут в себе свою определенность и несомненность, свою так называемую необходимость. Если же мы ссылаемся на иллюзии чувств, то забываем, что это, в конце концов, опыт, в котором ошибка может быть только распознана и исправлена. В частности, мы не имеем права выходить за пределы мира опыта и противопоставлять этот мир причин миру опыта. С помощью терминов «причина» и «следствие» мы, конечно, можем связать два пережитых нами опыта, но мы никогда не сможем прийти к тому, что вообще не может быть пережито, независимо от того, называется ли это нечто вещью-в-себе, душой или Богом. Как мы видели, причина может быть понята только как появление, то есть переживание, которое мы распознаем как признак появления другого появления. И если мы все же выходим за пределы нашего опыта и противопоставляем наш опыт такому миру вещей-в-себе (естественно, воображая и мысля их и тем самым лишая их бытия-в-себе), то это – и это кажется мне прежде всего решающим – нисколько не изменяет нашего инстинкта познания и знания; решающими для человека являются только факты или опыт, который мы сами или другие имели. Все рассуждения о мире вещей сами по себе не имеют отношения к научной деятельности человечества, пока оно придерживается фактов и опыта, т. е. остается подлинно научным. Эти спекуляции – всего лишь попытки обосновать и объяснить опыт и, следовательно, выходят за его пределы. До тех пор пока они хотят быть таковыми и не собираются каким-либо образом переделывать факты и опыт, мы можем оставаться совершенно нейтральными по отношению к ним. Мы можем, руководствуясь обыденным сознанием, противопоставить мир причин нашему миру опыта, или, как Лейбниц, установить заранее стабилизированную гармонию между двумя мирами и отрицать все причины, кроме одной, а именно Бога, или, как идеалисты, отрицать все различия между двумя мирами и рассматривать внутренний и внешний миры как две стороны одной и той же вещи. Пока наш взгляд на вещи не оказывает никакого влияния на факты и опыт и оставляет их нетронутыми, против него нечего сказать; но он остается вечно недоказуемым и недоказуемым по той простой причине, что является изобретением разума, который выходит за пределы своего естественного