В противоположность этому, СДПГ считала себя единственным стойким противником национал-социалистов – во всем мире – и на этом основывались ее политические и моральные амбиции на руководящее положение. Все другие силы, как внутри страны, так и за рубежом, подчеркивал Курт Шумахер, чья внешность с боевыми ранениями и заметно подорванным здоровьем сделала его практически символом страданий немецкого народа, заключили с нацистами союзы или пошли на те или иные компромиссы: западные союзники поддержали нацистскую диктатуру Мюнхенским соглашением, Советский Союз – пактом Гитлера – Сталина, в то время как «историческая доля вины лежит на немецкой буржуазии и той части рабочего движения, которая не признала классово-политическую ценность демократии»63.
Именно критика союзников вызвала одобрение позиции Шумахера за пределами его партии, поскольку он, казалось, снимал легитимность постулатов морального превосходства победителей. Более того, кредо Шумахера о политической безупречности СДПГ как бы оправдывало членов партии, что бы они ни пережили и ни сделали в годы нацизма и войны. Таким образом, социал-демократы могли снова или впервые стать политическим домом даже для тех, кто служил в вермахте или других институтах нацистского государства, поскольку их личная история, казалось, была приближена к сопротивлению благодаря их приверженности линии СДПГ.
Либералы, если они не были выходцами из немецкого националистического контекста, интерпретировали национал-социализм прежде всего как следствие отсутствия либеральной традиции в Германии: понятия демократии и свободы не были укоренены в германском народе. После поражения революции 1848 года социализм и национализм могли бы привести в восторг массы, в то время как освободительное движение, в отличие от других стран, не пользовалось массовой поддержкой. В Англии и Америке также мог начаться экономический кризис, но у них не было Гитлера, подчеркивал, например, Теодор Хойс в начале 1946 года, «потому что у них – в отличие от нас – есть история свободы». Напротив, по словам Райнхольда Майера, либерального премьер-министра Баден-Вюртемберга, немецкий народ выбросил демократию за борт «с беспечностью, не имеющей прецедентов». «Он насмехался и издевался над нашими демократическими взглядами, он призывал сильную личность, и он получил, что хотел»64.
Мнение немецкой образованной элиты рано и ярко выразил видный историк Фридрих Майнеке, который дистанцировался от нацистской диктатуры и находился в оппозиции к ней и который высказался уже в 1946 году в своей книге «Германская катастрофа». В ней он описал национал-социализм как острое выражение современной эпохи, эпохи масс и фанатичных массовых движений. Если раньше люди в Германии чувствовали себя в безопасности, «в нашем правовом государстве, в нашем комфортном буржуазном порядке, в наших либеральных идеалах личной свободы,