На фоне всей предпринятой уже детализации колонизационных процессов, ключевое значение сохраняет необходимость ясно понимать, кто оказывался в проигрыше, а кто выигрывал в ходе захвата земель. Хотя некоторые неевропейские народы, такие как маори в Новой Зеландии, оказали более успешное сопротивление колонизаторам, чем другие, следует заметить, что глобальное наступление против устоев племенной жизни почти всюду в мире привело к поражению коренного населения. Целые общества потеряли традиционные основы своего жизненного уклада, не получив взамен места в системе нового социального порядка, установленного на их родине. Те, кто избежал безжалостного гонения, были подвергнуты процедурам «приобщения к цивилизации», которые основывались на полном обесценивании традиционной местной культуры. В этом смысле уже в XIX веке возникли те самые «печальные тропики» («Tristes tropiques»)5, которые так впечатляюще описал Клод Леви-Стросс в 1955 году. Это было мощное наступление против всех, кого европейцы и североамериканцы считали «первобытными народами». Оно оставило более глубокий след, чем даже – на первый взгляд, казалось бы, более драматичное – порабощение неевропейских народов в ходе колонизаторской эксплуатации ради экономической выгоды. Кристофер Бейли считает этот феномен одним из ключевых моментов мировой истории XIX века и совершенно справедливо ставит его в один ряд с расхищением природных ресурсов6.
Колониальное господство формально прекратило свое существование в третьей четверти XX века. Однако мало где это привело к фактическому изменению подчиненной позиции этнических меньшинств, бывших ранее хозяевами в своей собственной стране. В зависимость они были поставлены в свое время относительно быстро. Еще в XVIII веке во многих частях света существовали более или менее стабильные пространства среднего плана. Но у этих зон шаткого сосуществования не было шансов сохраниться