Чешуя королевской щуки переливалась от сияния водных светлячков, а в стеклянных глазах свет находил отражение и распространялся, будто кто-то поставил вместо них прожектора. Скорее всего, и глаза мавок не имели собственного света, а лишь отражали найденный. Но где они нашли его в кромешной тьме озерного дна?
Щука вильнула хвостом и обплыла Дашу по кругу, рассматривая одним глазом, и вернулась на прежнее место.
А в следующую секунду напала, вгрызшись зубами-иглами Даше в шею.
Она не то, что сообразить не успела, а даже почувствовать боль: всё завертелось перед глазами, трупы смешались с золотой горой и светлячками, и всё, что она смогла почувствовать, это как огромная волна выбросила её на берег.
В нос ударил запах свежей травы и сырости. Даша почувствовала, как щёку холодила влажная земля, а волосы и шею, наоборот, начинало жечь. Шум воды и стрекотание где-то над ухом всё сильнее отгоняли марево в голове, когда Даша, наконец, распахнула глаза, ещё раз хорошенько их протерев, прежде чем сесть.
Вокруг цвело лето. Солнце слепило, тёплый ветер тревожил озеро и заставлял танцевать осоку и камыш, летающие создания на деревьях переговаривались о чём-то своем, птичьем. Дашина одежда почти просохла, только джинсы по швам продолжали неприятно прилипать и холодить кожу.
Сколько же она здесь провела? И где находится это «здесь»?
Даша обернулась и сразу же вскочила на ноги, заметив недалеко от себя девушку.
Она сидела на пирсе спиной к берегу и, судя по разложенным рядом травам, плела венок. Ветер доносил её тихое мелодичное пение, от которого у Даши мурашки побежали по спине. Она ещё раз осмотрелась, вгляделась вдаль, где должны были виднеться деревенские дома, но увидела лишь бескрайнее поле. Там, где должна была возвышаться зелёная крыша бабушкиного дома, был только кусок чёрной земли.
Тогда-то у Даши и сдали нервы.
Она в один шаг оказалась рядом с певуньей и, грубо развернув её за плечи, схватила ту за воротник расшитой рубахи, чтобы поднять на ноги.
– Кто ты такая и зачем меня сюда притащила?
Она улыбнулась и мягко обхватила её руки своими. Даша отдёрнула их от прикосновения ледяной кожи, как у недавно увиденных трупов.
– Не нравится? – расстроилась она, глядя на Дашину брезгливость. – Так будет лучше?
Мгновение, и нечисть обернулась Зинаидой Григорьевной. Не румяной и морщинистой от частых улыбок, а белой, спокойной и расслабленной. Такой, какой Даша видела её в гробу.
– Вот и я думаю, что не очень, – пожала плечами «бабушка» и снова обернулась молодой девушкой.
Настолько, что Даша не дала бы ей и шестнадцати. Маленькая и хрупкая, она была невероятно похожа на недавно встреченных мавок. Или они все так похожи на свою…