– Он сопротивлялся, как воин, и мы ему пообещали, что не тронем его и одарим и деньгами, и поможем с делами. Он врёт, он не столько мусульманин, сколько шаман. Ночные тени указали на него.
– Я не вру, – повернулся я к наглецу. – А ты, если не прикусишь свой поганый язык, то он у тебя в скором времени превратится в змеиный.
Главарь напрягся и шагнул было ко мне, но его остановил старик.
– Успокойся, Гарас, он прав. Мы похитили его, увезли без согласия, и он не виноват в том, что у нас случилась беда. Пусть приложит все усилия, и мы тогда выполним все обещания, данные тобой, Гарас.
– Слушаюсь, старейшина, – и этот самый Гарас склонил голову перед стариком, убрав обратно в кобуру свой кольт.
Старик уже успокоился и махнул рукой.
– Пойдём, аль-Шафи, я покажу тебе больного.
Склонив голову, я молча последовал за стариком, который направился в сложенную из камня большую саклю. У её входа стояли два моджахеда, вооружённые советскими автоматами, точнее их китайскими копиями. На входе у меня отобрали тесак, и я вошёл вслед за стариком. Внутри каменная сакля оказалась более благоустроенной, чем могло показаться снаружи.
Возле противоположной стены стояла большая кровать, на которой, раскинув руки, лежал раненый бородатый человек. Возле него сидела женщина, одетая в длинное чёрное платье, и закутанная в платок. Раненый, весь обвитый бинтами, еле слышно стонал, судорожно вздрагивая всем телом и находясь при этом в забытье. Крупные капли пота стекали по его лбу и щекам, покрывая постеленную под него материю мокрыми пятнами.
На звук открытой двери женщина обернулась, блеснув чёрными, как ночь глазами, и сразу же отвернулась. Пламя очага, сломавшись от влетевшей волны воздуха, дёрнулось было ко мне, но остановилось на полпути и отпрянуло обратно, заставив неясные тени обозначиться и заплясать по всем стенам этой сакли. Я не обратил на это внимания, а женщина заметила, но ничего не сказала.
– Что с ним? – спросил я.
– Предатель оказался в наших рядах. Автоматная очередь в упор, – спокойно пояснил старик, и добавил: – Марика, отойди, это лекарь. Если он не сможет помочь, то больше не поможет никто.
Женщина тихо встала и, пряча взгляд, отошла в тёмный угол комнаты. Я же подошёл к больному, сел на её место и внимательно осмотрел пациента. Легко прикасаясь к бинтам, временами отрывая их края для лучшего обзора, прислушивался, принюхивался и присматривался к раненому.
Всяких разных травм я достаточно насмотрелся в своей жизни. Этот мужчина получил пару сквозных ранений, в результате одногоиз которых пуля пронзила лёгкое. Ему оказали всю возможную помощь, но в том-то и дело, что возможную. Ясно, что всё равно нужна операция, но до больницы или госпиталя ещё нужно суметь добраться, а раненый был плох. Две пули навылет и ещё три зацепили