– Чудно, – сказал, прибывший с пополнением, казак Урюпинской станицы Сивогривов, – даже глядеть удивительно. Навроде, в сражению идуть, а можно сказать, на телеге. «Небывалец – вот тебе и удивительно», – подумал Осип, но ничего не ответил вчерашнему малолетку, может еще три месяца назад казаковавшему перед девками в станице, и не растерявшему любопытства в окопной фронтовой грязи. Но он и сам удивился, когда на одном из невысоких холмов экипаж остановился, из него вылез грузный генерал в черном мундире, и совершенно точно, разглядев в Осипе фронтовика, показал на него пальцем в черной замшевой перчатке:
– Со мной. Остальные на месте.
Осип соскочил с коня. Генерал, тяжело ступая, двинулся в сторону турецких укреплений. Заложив руки за спину, он шел, словно это была не передовая линия, и здесь не стреляли. Осип, опасливо перекинувши винчестер на руку, в любую минуту был готов выстрелить в сторону турок. А они могли высунуться из-под земли где угодно. Он шел за генералом, цепко ощупывая взглядом каждый бугорок, каждую впадину, где мог притаиться стрелок. От напряжения у него взмокла спина, и пот слепил глаза, но смахнуть его было некогда. Он шел напряженный как взведенная пружина в ружейном затворе. А генерал был нетороплив. Останавливался, переходил с места на место. Так было несколько раз. Осип понял – объезжают все Плевенские редуты и укрепления. Теперь уже без команды, он слезал с коня и следовал за генералом, в душе удивляясь почему, выбрал этот грузный человек , не офицера, а его и подходил чуть не самым турецким траншеям, так что у казака замирало сердце. Много повидавший за войну храбрецов, в том числе и таких которые были отчаянны от страха, от истерики, Осип удивлялся холодной смелости, с которой этот черный генерал подходил, к самой грани смерти. С турецкой стороны постреливали, и пули несколько раз посвистывали мимо Осипа. Но когда штабной офицер, кажется майор артиллерии, попробовал мягко остановить генерала:
– Ваше высокопревосходительство, простите меня, но по должности я обязан вам доложить, что вы рискуете. Не следует так близко подходить к противнику.
– Мне издалека не видно. – глуховатым голосом ответил черный генерал.
«Он опасности не чувствует. – подумал Осип,– Думает о своем и ему все равно: стреляют вокруг или нет…»
– Мать честна! – подтвердил его мысли Урюпинский небывалец, когда они переезжали на новое место. – Прям дохтур какой-то, а не енегал… И все чегой-то размышляить.
= Дюжа углубленный. – согласился пожилой приказный, с бородищей лопатой, выдавшей старообрядца, из авангардного разъезда, что скакал впереди экипажа. – Ты того, доглядай, кабы он нас в плен не завел… Далеко то глядит, а коло носа, можить, и хрена своего не видит.
Но это оказалось не так, и генерал видел то, на что другие не обращали внимания.
– Что