Светом радостным дневным.
В гамаке на даче в неге
Я с бельчонком озорным.
Рыжий шустрый шалунишка,
Глазки черные с орех.
Он теперь мне как братишка
Защищает, отгоняет всех.
В том году с ним подружился.
От кошачьих спас я ртов,
А бельчонок наловчился
Шишками пулять в котов,
Хвост пушистый словно ерш.
Зубки острые торчат.
У забора старый еж
Яблоко несет фырча.
Он колючий и не брит.
На ежиху он сердит.
Та к соседскому ежу
Играть ходит в чехарду.
Все бы ничего, все бы не беда.
Да ежата как один копия того ежа.
Солнце скрылось за лесочком.
Убежал и мой бельчонок.
С ветки чиж на бугорочек,
А в траве к нему ползет котенок.
Осторожно не спеша,
Хвостиком слегка дрожа.
Вот он замер, вот бросок.
Снова, снова неудача.
Улетел назад комок.
Вмиг на ветку и под крышу дачи…
Ой, как быстро время тут летит
Солнце встало и уже в зенит.
Пятница, суббота,
Вот последний выходной!
Завтра на работу!
Значит скоро уж домой.
Ошиблись
Поставил чайник, вскипятил
И кофе растворимый замутил.
Супруге бывшей позвонил.
Котов на утро накормил.
Жизнь разломила тишину
На да и нет, на нет и да.
Кошачья кончилась еда.
В Бетховен ехать, вот беда.
Вновь телефон звонит. Бегом к нему.
А может быть она? Ошиблись.
И тот кто мне звонил и я…
Немного похотлива
Она была нежна,
Немножко похотлива
Совсем чуть, чуть.
Постанывая,
То снова молчалива.
И от его любви,
Не пившая, хмельная
В нем растворилась.
А уж по телу и душе
Распространялась нега
Не земная.
И от его касанья губ
Предательская дрожь
По телу и истома.
То холод,
И всей ее
Природы голод
То вновь по телу
И душе пожар
О, как же она
Истосковалась
По теплым,
Нежным,
Сильным
Его
Мужским рукам!
Они, как дети
По ней сновали
То тут, то там,
То тут, то там
А за руками губы,
А за губами сам…
Пульсируя
С напором
От чувств,
Проникновенно
Он вновь наполнил
Завершением ее
И от нахлынувших
Вдруг чувств
Ее душа вновь
Воспарила к звездам
В небо
Навстречу набегающей
Из темноты зари
Оставив с ним
Лишь тело
Для земной,
Уже