Акир приволок откуда-то жаровню и теперь поспешно разводил под ней костер.
– Мы тут случаем не угорим? – бросил Гийс, когда по комнате поползли первые облака дыма.
– Не угорим. – Акир кивнул на факелы. – Тут хорошая вытяжка. Хотя это место и не предназначено для очагов.
– Вот и я о том же…
Воду уже принесли, и теперь Мунго разливал её по своим заветным горшочкам, ни на кого не обращая внимания. Раненый стонал на полу у его ног. Сверы, не зная, что ещё делать, разбрелись по комнате. Двое перешёптывались с Гийсом. Акир подкладывал в огонь сухие дрова, которые быстро вспыхивали, почти не давая дыма.
Тиван откинулся на спинку и почувствовал, что за это утро очень устал. Неужели стареет? Рановато ему на покой. Пока к власти рвутся такие мальчишки, кто-то должен постоянно быть поодаль и пресекать их петушиные выпады. Раньше про такое и помыслить нельзя было. Во главу угла ставились заслуги, а не услуги. Будь Тиван помоложе, он бы имел полное право воспользоваться очередной грубостью Гийса и вызвать его на открытый бой. С некоторых пор это честное выяснение отношений не приветствуется. Почему-то считается, что братьям по оружию можно позволить таить друг на друга обиду. А если они вспомнят про неё в самый неподходящий момент на поле брани и вздумают разрешить наболевший вопрос путём коварства и предательства? Разве это лучше? Вместо одного подлеца могут погибнуть невинные люди, особенно если между собой сходятся высокопоставленные военачальники, в руках которых нити многих жизней. Например, какого Тэвила они сейчас оба торчат здесь, когда за пределами замка творится невесть что? Разумеется, на крайний случай есть доверенные люди и помощники, которые прибегут с дурными вестями, но разве это дело? Каким бы противоречивым ни сделался Ракли к закату своего правления, в былые зимы он как раз отличался умением чувствовать пульс происходящего повсюду. Сейчас если кто и в состоянии это повторить, то даже не Томлин или Скирлох, уверовавшие в силу своих сбережений, а всё тот же невидимый и вечно забываемый, но всюду и всегда присутствующий Скелли…
– Скелли.
– Что? – не сразу сообразил Тиван, выходя из задумчивости.
– Сюда идёт Скелли, – повторил Гийс, причём было непонятно, говорит он это с радостью или огорчённо.
Тиван машинально поднялся на ноги, будто речь шла не о ничтожном по меркам виггера подземном черве, ползающим где-то у себя в темноте и холоде. У многих главный писарь замка вызывал противоречивые чувства. Даже те, кто получал из его рук подачки в виде упоминаний в старинных рукописях деяний их предков, чем впоследствии облегчалось получением ими титула эделя, едва ли любили его. Тиван прокашлялся. Такое создание вообще любить невозможно. В лучшем случае его побаивались. За глаза – презирали. Враги, которых Скелли плодил с той же лёгкостью, что и эделей, разве что в превосходящих количествах, его ненавидели. Тиван знал это наверняка. История с мальчишкой