Ведьма из Карачева. Галина Семеновна Сафонова-Пирус

покрылася, а тогда… Сколько ж добра давала! Урожаи на ней росли богатые, но как же тяжело было на этой бахше работать! Бывало, начнется сбор огурцов, так цельными днями спину не разгибаешь, а надсмотрщик следом ходить и если заметить, что огурец пропустила, сорвёть его да как дасть им тебе в спину! Аж подскочишь. А когда полотье начнется, садка капусты… Ведь воду для поливки надо было таскать из речки, да по два ведра сразу, и девчата, что постарше, обгонють нас, маленьких, когда побежим в сарай за ведрами, похватають себе те, что поменьше, а нам и останутся большие, вот и таскаем потом их. Да все ж босиком, босиком! Бяжишь рано утром на эту бахшу, а трава росная по ногам так и хлышшыть, так и хлышшыть! И это еще ладно… летом-то, а в августе, во когда лихо от этой росы было! Она ж хо-олодная, долгая! Только, бывало, и поглядываешь на небо: когда ж солнышко-то пригреить, чтоб её высушило!

      Зарабатывали мы за неделю копеек по восемьдесят, а когда начиналася садка капусты или сбор огурцов, так еще и прибавку выторговывали. Подойдем к бахше… а там ракита возле росла, сядем под ней в холодок и сидим. Хозяйка выйдить:

      – Девчат, пора ж на работу-то…

      А мы си-идим, а кто побойчее, и начнёть с ней торговаться, чтобы вечером еще и по булочке дала. А раз так-то подозвала меня к себе и говорить:

      – Маня, ты девочка хорошая, послушная, вот я и хочу попросить тебя. Если девчата замышлять что начнут, так ты подойди ко мне и скажи: так, мол, и так…

      – Ладно, – говорю, – скажу.

      А я и вправду послушная была, другая, можить, и заартачится, а Маню – хоть в омут посылай. Вот она меня и высмотрела, и начала: или в город пошлёть что снести, или еще куда. А мне ж легче это, чем полоть или воду таскать? Потом еще и булочку мягонькую дасть, или баранок несколько, теперьи для этого дела выбрала. И стала я ей передавать. Стала, значить, всё, что девчата удумывали, ей передавать, а они узнали и устроили мне суд страшный.

      А вот такой…

      Кончили мы как-то полоть, собралися домой. А ходили через речку, через мост деревянный, и доски на этом мосту взъерошились так, что босыми ногами наступить было страшно. Подошли к этому мосту, а девчата схватили меня, заголили юбку и кричать:

      – За то, что ты все передаешь хозяйке, мы тебя сейчас голой задницей по мосту проташшым.

      Да ухватили за ноги и поволокли. Как закричала я!.. Бросилися мои подруги выручать меня, за руки схватили, к себе тянуть. Крик, шум! А тут из города бабы как раз шли, да подскочили:

      – Что ж вы это делаете, злодейки, забясилися чтолича!

      И отбили меня от девчат, отташшыли. Прибежала домой зарёванная, а навстречу – мамка:

      – Чего ты?..

      Рассказала ей всё, а она выслушала, да говорить:

      – Стоить тебе! Только не по мосту надо было таскать, а крапивой высечь.

      Но на другой день, когда пошли с девчатами на работу, догнала нас и говорить:

      – Это кто тут хотел мою Маню по мосту проташшыть? Да я вас нонча ж к уряднику отведу!

      Испугалися девчата, начали оправдываться: не я, мол, не я!.. А мамка покричала