Я ей рассказал, что так не бывает,
Что девушек в рыцари так не пускают.
Поведал я ей и про сэра Георга,
Который за лошадь поймал осьминога.
В расстроенных чувствах она зарыдала,
А позже со мной уже рядом скакала.
Учил я ее серенады писать,
Чтобы под окнами их исполнять.
Сражаться рапирой, кинжалом, дубинкой;
В таверне дрались как-то раз мы и вилкой.
Об этом и был ее первый рассказ.
Она не забыла вписать туда нас.
Про меня сочиняла, но так и не вышло.
Возможно, я тот, про кого и не пишут.
Вот так целый год мы пробыли как в сказке.
Такая история о златовласке!
Молчание. Первой улыбнулась Анна, потом начал хлопать Касс. За ним подхватили остальные, и я почувствовал, как настроение у всех поднялось. Улыбнулся, раскланялся, на секунду даже забыл, где нахожусь. Поэтому я и стал бардом: приятно знать, что людям нравится твоё творчество.
Касс резко остановился, за ним остановились и мы. Он молча показал вперёд, и мы все разинули рты. Нам навстречу шла толпа рыцарей, человек тридцать. Они двигались как будто через силу, и оружие как будто болталось в их руках. Настроены они были явно враждебно. Тут Анна вскрикнула. Я обернулся и застыл в ужасе – мы попали в засаду, нас окружили.
– Серьёзно? Чёрт, поганцы испортили всё веселье!
– Ну, ребята, пришло время воевать! Готовьтесь! – крикнул Касс, вынимая меч.
И с нечеловеческим воем толпа бросилась на нас.
Глава 2
– Не хочешь тлеющей человечинки? – с улыбкой спросила Эми.
– Ха-ха. Смешно до посинения, – недовольно ответил я, ощупывая голову.
– Ну прости меня. Я просто хотела тебя немного взбодрить.
– Думаю, что это неуместно.
– Ладно, как скажешь, – Эмилия отошла от меня на пару шагов и села на землю, но всё же взгляд был направлен на меня.
Очень неприятно получилось. В разгаре битвы один из рыцарей ударил меня здоровенной кувалдой по затылку, и я потерял сознание. Почти. Последнее, что помню – дикое пламя, сжигающее всё на своём пути, запах горелой плоти и крики. А после только тьма. Только сейчас, сидя поодаль от сожжённых заживо рыцарей, я понял, как отряд дорожит мной. У них такие обеспокоенные лица, мне прям страшно становится. Зато будет о чём рассказать, если выживу. И кажется, головная боль отогнала мой цинизм в сторонку.
– Ну ладно тебе, не обижайся. Мне просто больно, вот я и злой! – Я протянул Эмилии руку.
– Убедил, – она улыбнулась и села рядом со мной. – Я не могу тебя вылечить, но могу приглушить боль.
С этими словами она прикоснулась к моему окровавленному, кое-как перевязанному затылку и прошептала что-то. Я почувствовал тепло, такое родное и уютное, как от костра в холодную погоду. Мне действительно стало гораздо легче.
– Спасибо, – я уткнулся носом ей в плечо. – Мне гораздо лучше.
– Не надо