Парень повернулся в сторону Стефана и теперь уже подарил ему улыбку.
– У тебя не было документов, а у меня – были. Вот я и подумал, почему бы не помочь тебе.
– А вдруг я несовершеннолетний?
– Настолько измотанно подросток выглядеть не может.
Стефан холодно усмехнулся от того, как удачно этот чудак использовал его собственные слова. Неплохо.
– Самому-то сколько лет?
– Восемнадцать.
– Тоже мне, взрослый, тьфу. Как ты здесь вообще оказался? За мной следил?
Он скрестил руки на груди и выжидающе воззрился на парня, который будто колебался с ответом. Для Стефана это было неудивительно – просто неприятно. Он уже перестал верить в невероятные совпадения, тем более когда виделся с пацаном минут двадцать назад.
Малец вздохнул, точно сдался под пронзительным взглядом.
– Я не шёл за тобой. Просто спросил у прохожего, есть ли поблизости магазин, и он мне показал дорогу.
Стефан ему не поверил.
– Зачем тебе в магазин, если ты спрашивал меня про бесплатное жильё? У тебя всё-таки есть деньги? Тогда где твои покупки?
Парень оглянулся на окно магазина, словно проверяя, смотрят ли на него. Затем крутанулся на месте, оказавшись к окну спиной, и достал из большого кармана толстовки под расстегнутой курткой булку в упаковке.
Стефан, следя за каждым движением парня, особенно за тем, как эти движения были сделаны, засмеялся. Этот чудак позабавил его.
– А ты неплохой актёр, – заключил Стефан, сжав пальцами плечи. – Какую искреннюю рожу корчил перед продавщицей, я аж ослеп. А в итоге свистнул булку. Как тебя звать-то?
Невозможно было отрицать удивление: Стефан думал, что парниша наивен, как дитё, а он горазд воровать в магазинах! Да ещё и вести себя так, будто ничего не произошло!
– Ален, – отозвался тот и сделал шаг к Стефану, восприняв вопрос об имени как приглашение на продолжение общения.
– Прекрасно, Ален. А теперь проваливай. Всего хорошего. Иди поспи под мостом. А лучше возвращайся обратно домой к мамочке – помирись с ней и прекрати эти импульсивные побеги из дома. По крайней мере подготовился бы к ним тщательнее и деньги что ли взял, а не только удостоверение. Мне впредь на глаза не попадайся и тем более не жди от меня благодарности – я тебя сигареты не просил покупать.
Стефан отступил от Алена на шаг – он никого не приглашал ближе к себе. И никогда не пригласит. Ему это не нужно.
Он прожил почти пять веков один, и сейчас какой-то надоедливый смертный сопляк (неважно, что они оба выглядели как ровесники) ему не сдался.
Стефан готов был увидеть на лице Алена что угодно: возмущение, удивление, негодование, обиду из-за колких слов. Но никак не улыбку, ставшую шире и… надломленнее. Эта улыбка была болезненно грустной и словно служила барьером, не дающим эмоциям вырваться наружу.
– Это не блажь. У меня были вещи и деньги, – объяснил Ален. – Но на пути в этот город меня обокрали. Ничего, кроме документов,