– Да не надо тебе никуда ходить! – не выдержал он. – Сиди дома…
Она удивилась: почему ты на меня кричишь? Он смутился. Прости. Но это наше, семейное, тебе лучше не встревать.
Он открыл дверь, сказал, что сам запрет ее снаружи. Женевьев подошла, коснулась его руки.
– Пожалуйста, будь осторожен, – сказала. – В Москве ночью очень опасно… Я буду волноваться.
Не волнуйся, Женевьев. Он вернется. Он всегда возвращался.
Глава третья. Все женщины в одной
Всю ночь Женевьев снились плохие сны. Пересказывать их я не возьмусь, да и что поймет нормальный человек в снах французского ажана? Но, проснувшись наутро, Женевьев почувствовала, что в доме нехорошо. Было тихо и как-то… ужасно, что ли.
Она бесшумно поднялась, оделась, очень осторожно открыла дверь и тихо вышла из комнаты. Особенно неладно, чувствовала она, было в гостиной – там, где спал Саша.
Опасения ее подтвердились. Правда, капитан Серегин в гостиной уже не спал. Или еще не спал. Он сидел за столом с бутылкой водки, глаза его были красны, на щеках за ночь выступила щетина. Пару секунд Женевьев внимательно разглядывала капитана, потом сказала негромко:
– Доброе утро, Саша.
Он мрачно кивнул. Она хотела спросить, вернулся ли Петрович, но не стала – и так было ясно, что нет.
– Ничего, вернется, – сказал Саша хмуро. – Небось, нализался вчера и залег где-нибудь под забором. Да не переживай ты так. Не пропадет он. Наверное…
Видимо, Саша пил всю ночь, в комнате стоял сильный запах перегара – вот до чего доводит людей бег трусцой. Женевьев распахнула окно. Посмотрела на улицу. Весна, птицы поют… Как это будет по-русски: пришла весна, отворяй ворота?
Не весна, усмехнулся Саша невесело. Беда пришла.
Она не могла этого понять. Пришла беда – отворяй ворота? Но зачем? Зачем отворять ворота для беды? Все-таки русские – очень мрачные. Они совершенно не умеют радоваться жизни. Даже Моисей Семенович, хоть и давно стал французом и веселым человеком, сохранил в себе эту мрачность где-то на самом дне души.
Но Саша заспорил с ней. Нет, сказал, мы умеем радоваться, очень даже умеем, говорил он, внимательно глядя на бутылку. Иной раз так нарадуешься… Правда, тошнит потом страшно и печенка болит. Но ничего, радость важнее.
Он встал из-за стола, чуть покачиваясь, подошел к окну. И правда, весна. И птицы поют. Все как положено. В России весна – время любви. А во Франции как?
Во Франции весной время любви только у кошек, отвечала Женевьев. А у людей – круглый год. Это и называется свобода. А если ты, как кошка, любишь по расписанию, тут никакой свободы нет. Кстати, почему ушла твоя жена?
Саша посмотрел на нее мрачно: интереснее темы найти не могла? Но слово уже было сказано, и перед внутренним взором Саши снова встал тот теплый весенний день. Теплый, солнечный, страшный весенний день…
Они