– Вот как. Да он уникум.
– Именно, -согласился майор, вставая, -людей только так убивает. Может, нам это дело отдадите?
– Как начальство решит. Лучше бы вместе работать, ведь ясно: на станции был не он, а Седых. Он его прячет. То, что он такой выносливый, что постоянно дежурит, тоже объясняется просто – они с братом дежурят по очереди. А охранников из Росгвардии полицейским проверять как-то неохота. Вот и выходит, что мы его по всей стране ловим, а он сидит под носом у нас.
– Да, -согласился Ермилов, -но он скоро может узнать, что Шамушева забрали и опять сбежит. Надо действовать.
Семенов откинулся в кресле, поднял трубку телефона, набрал номер:
– Шамушева на допрос. Интересно, паспорт у него тоже свой?
– Может и один на двоих. Надо проверить, не терял ли, не получал ли новый и какие вообще документы получил.
Конвойный ввел Шамушева:
– Здравствуйте, товарищ следователь.
– Садитесь, Сергей Васильевич. Мы вот тут посмотрели кое-что, посовещались и пришли к выводу, что вы не могли совершить убийства.
– Но как же, я ведь признался.
– Ну, во-первых, вы совсем не помните подробностей, а во-вторых, вы не были на станции, там был Игорь Валерьевич Седых. И вы его покрываете.
Шамушев молчал, но лицо его осунулось. Семенов продолжал.
– Седых мог вам много чего наговорить, но он до убийства на ТЭЦ уже разыскивался по подозрению в двух убийствах и соучастии в ограблении. Вы хотите узнать подробности?
Шамушев медленно покачал головой.
– Сергей Васильевич, вы можете сказать, где он сейчас?
Шамушев снова медленно покачал головой и тихо сказал:
– Нет, никогда. Никогда.
– Вы же знаете где он.
– Нет, -повторил Шамушев, -Я убил.
Конвойный увел его. Майор посмотрел на Семенова:
– Почему? Чем он его держит?
– Пока неясно. Но они похожи, это неспроста.
– Неспроста. Ладно, если что, звоните.
Он уже почти встал, но вдруг вспомнил о чем-то:
– А кого он там, на ТЭЦ убил?
– Охранника, бывшего полицейского.
– А фамилия как?
– Соломенко. Андрей Юрьевич.
– Знаете, когда брали Седых, там, в отделе был какой-то сержант, его все Соломой звали. Он к нам просился и на память свою напирал. Я тогда ему втолковывал, что так прямо к нам нельзя и память здесь ни при чем. Да и староват он был и выглядел он так себе, -Ермилов поморщился, -разгильдяй.
– Ну, спасибо.
– За что?
– Теперь мотив ясен.
***
Ответ