Человечество жиреет на крови. Человечество базово склонно к ксенофобии, в целом недальновидно и обладает короткой исторической памятью. Все-то нам кажется, что это было далеко, давно, и вообще не про нас. Однако XXI век с безжалостной прямотой демонстрирует, насколько близки к нам сегодняшним самые неприглядные способы прохождения исторического процесса. Какой гуманистический вызов в этом для писателя? Функция восстановления личной памяти, функция моделирования личной памяти, обращение к каждому человеку напрямую доступна со страниц романа. Человечество очень легко забывает историю, не протащенную через фильтры личного восприятия. Более того, человечество постоянно перепридумывает историю. Исторический роман сегодня, как никогда ранее, близок к мемуарной литературе, даруя ощущение сопричастности – и в этом его главнейшая роль. Стивен Фрай в своей статье «Будущее в прошедшем» (перевод мой) очень тонко формулирует этот момент:
«Вам может показаться странным, но многие люди действительно не в состоянии уловить связи между фактами жизни и историческими реалиями, до тех пор, пока эти самые факты и реалии не поставлены перед ними вживую, лицом к лицу, да еще имея конкретные портретные черты знакомого им человека».
Через портретные черты знакомого человека можно рассказать почти все, что угодно, хоть «Калевалу», и этим зацепить за живое самого равнодушного читателя. Будет ли в этом пробуждение совести? Возможно. Будет ли вторичной выгодой для того же читателя некая доза просвещения? Безусловно. Что ж поделать, знание, как и совесть, всегда выгодно предлагать в пилюле, не в чистом виде. Тебе-то просто, мне возразят, ты любишь историю… Я не люблю историю. Любить историю как процесс противоестественно – ибо это процесс причинения боли, даже когда он направлен к прогрессу. Любить историю невозможно, можно любить конкретных людей как персонажей, любить культуру, любить материальные свидетельства ушедших эпох – словом, то, что однозначно вызывает приязнь. Кровавое, дикое мясо исторического процесса, наросшее из миллиардов искалеченных жизней, у меня приязни не вызывает, я думаю о нем с содроганием. Но знать историю, уметь c ней работать, уметь ее овеществлять и оживлять – необходимо.
«Наибольшая проблема, стоящая сейчас перед лучшими преподавателями и комментаторами истории – не учить истории как таковой, ни даже давать уроки истории, но объяснить, как возникает сам исторический процесс. Как вызвать первую искру огней святого Эльма, пламени свечи в тыквенной голове, блуждающего болотного свеченья, столь излюбленного поэтами, которые осветят то один из замковых камней истории, то другой, гирляндой пересекая зыбкую топь, соединяя, связуя, выписывая огненные слова на темном лике мгновения. Нет такой фразы, емкой и достоверной,