Отец вспоминал также бои в Венгрии, в районе озера Балатон. «Не припомню больше такой бойни. Ох и полегло там наших! И немцев тоже», – подытоживал он рассказ. Но и там он остался невредим. Однажды попали под налет авиации, немцы не жалели бомб. Санитары и другие «тыловики» нашли защиту в старом кирпичном сарае – надежном убежище от осколков, стены чуть ли не метровой толщины. Постепенно огонь стал стихать, кое-кто потянулся на улицу. «А у меня на душе вдруг так тревожно стало, – рассказывал отец, – будто вижу однополчан последний раз. И тут, словно хто толкнул меня, мол, перейди к противоположной стенке. Огляделся, подхватил вещмешок и перешел на новое место. Не успел сесть, как послышался вой бомбы, раздался страшный взрыв, земля ушла из-под ног, посыпалась крыша, пыль – зги не видно».
Когда пришел в себя, понял, что уцелел чудом. Бомба большой мощности упала рядом со стеной, все, кто скрывался за ней, погибли или получили тяжелые увечья под кирпичным завалом, его же только слегка контузило. Крыша упала одним краем с разрушенной стены, а второй – завис над самой головой.
С того случая стал замечать некую закономерность: люди гибли рядом с ним, а его будто кто-то берег, миловал. Как-то он с молодым напарником оказался на безлюдном немецком хуторе. Привлекли аккуратные домики, не тронутые войной. Окно ближайшего было открыто. Подошли, видят: на столе возле окна стоит швейная машинка, даже тряпица под лапкой зажата, словно швея только что отошла. Покричали, никто не откликнулся. Напарник протянул, было, руки, чтобы взять машинку. Отец грубо отдернул санитара: «Погоди—ка!» – «Ты че, хочешь взять себе?» – обиделся парень. Обиду отец пропустил мимо ушей, нашел во дворе длинный шест, велел товарищу отойти за угол и ткнул машинку. Раздался взрыв. Потом оба переживали, что пропал такой замечательный трофей – машина «зингер», мечта любой швеи. «Как же ты понял, что она заминирована?» – спрашивали слушатели. Отец в ответ лишь пожимал плечами: «Да Бог его знает!»
А не это ли, думала мама, и есть истинный ответ?
Демобилизованные солдаты приносили с войны разные трофеи: часы, швейные машины и иголки, патефоны, отрезы на платья и костюмы, один ухитрился привезти в Сибирь элитную корову! Отец принес две металлические ложки, бритву и жилетку. И то удивлялся, как они сохранились? Да еще несколько яблок. Это было первое яблоко в моей жизни. За подвиги он все-таки был отмечен памятными медалями – «За победу над Германией» и «За победу над Японией».
Не известно, как повернулась бы судьба фронтового санитара Исаева, если бы не очередной и последний в его боевой биографии необъяснимый, почти мистический факт. Отец считал, что Господь так вывел его из берлинских боев и сохранил жизнь. Правда, об этом он говорил не принародно, а только маме.
В апреле 45—го советские войска форсировали реку Шпрее, до Берлина – рукой подать.