– Скажите, как вы освоили такой объем литературы – от древнегреческой, до современной западной? – Елизавета Петровна польщенно улыбнулась и ладонью левой руки похлопала себя по шее: – Только так!
А теперь сообщу «интимные» подробности этого экзамена: беседовали мы с ней в факультетском скверике, в присутствии каменного Герцена. Все аудитории были заняты, и Елизавета Петровна предложила выйти на пленэр. Интересно было бы понаблюдать за нами: пожилая дама в черном платье (несколько лет после смерти мужа она соблюдала траур) внимательно вглядывается в лицо юноши, то по-детски улыбается, то задумчиво смотрит куда-то далеко через его голову. Кучборская прежде была драматической актрисой и так не вышла из роли. Сейчас сплетни были бы неизбежны, даже желательны.
Там же, под равнодушным взглядом Герцена, мучил меня сушностными проблемами диалектического материализма дотемна Эдуард Христофорович Степанян, пытаясь добиться от меня ответа, который потянул бы непременно на пятерку. Весь курс я был у него в любимчиках, а на итоговом экзамене срезался: не вспомнил, откуда появилась мера длины – метр. Экзамен начался утром, а кончился вечером, без перерыва на обед. Чего добивался уважаемый профессор? Все равно я вытянул только четверку. Таковы были наши университетские педагоги! Да, почему сушностными? Это не ошибка, именно так произносил армянин Степанян важнейшее в философии понятие сущность. Люблю вас и помню!
Не могу без улыбки помянуть добрейшего интеллектуала, заведующего кафедрой стилистики русского языка Д. Э. Розенталя. Мне казалось, он боялся бывать на экзамене: поставить «удовлетворительно» куда ни шло, а если студент не вытягивал и этот минимум, Дитмар Эльяшевич сам переживал больше сдающего. Я только что взял билет, как в аудиторию, мелко семеня, вошел Розенталь. Сел за стол, оглядел присутствующих, облизал губы, убедился в наличии собственного носа, похожего на клюв утконоса, и со свойственным ему польско-еврейским выговором спросил:
– Возможно, кто-то желает побеседовать со мной?
Я сорвался с места, не дожидаясь второго приглашения. Все мы знали слабость профессора: он никогда не срезал студентов на экзаменах, к тому же вопросы билета не были трудными.
– Без подготовки? Браво, браво!
Что нашло на меня, не могу понять, наверное, переволновался и поплыл. речь шла о количественных числительных. На практических занятиях я четко разобрался, сколько было женщин – три или трое и сколько мужчин, а перед знаменитым профессором как бы оробел и запутался в трех грамматических соснах.
– Скажите, пожалуйста, – помогал